Танцы мертвых волков
Шрифт:
— Сучка, — подытожила Марина, когда мы оказались в приемном покое. — Ни грамма сочувствия.
— Ей по должности не положено сочувствовать, — мрачно отозвалась я. — Ты же слышала: дома надо сидеть, порядочных женщин не насилуют.
— Видимо, она думает, что с ней такая история никогда не случится.
— Нет, конечно. Она ж не женщина, а этот… плазменный андроид.
Марина улыбнулась.
— Оклемалась?
— Что-то вроде того, — пожала плечами я. — Мне и похуже доставалось. Посмотри, синяк на лице будет? Эта тварь меня вот сюда ударила…
— Ну да, припухла
Я отрицательно покачала головой.
— Ну, оно и понятно, — вздохнула Марина. — Я бы тоже не сказала, наверное.
В итоге, я все равно оказалась дома. Вызванная Егором бригада снимала отпечатки пальцев, упаковывала в прозрачные мешочки порванное белье, а сам он сидел рядом со мной на кухне, хмурый и раздраженный.
— В прокуратуру Земельцева не приходила, наряд не вызывала, — доложил он. — Это значит, что заводить на тебя дело не рискнет. На звонки не отвечает.
— Дома ее тоже нет, — негромко сказал Семенов. — Я только что оттуда. Свет выключен, в квартире тихо, на звонки и стук никто не реагирует. Она, что, одна живет?
— Да кто ее знает, — отмахнулся Егор. — Давайте хоть чаю попьем что ли?
Я попыталась встать, но Марина удержала меня и сама споро приготовила чай, вытащила из холодильника кое-какую снедь. Какаду, сидевший в клетке на холодильнике, получил крекер и довольно щебетал, время от времени откусывая от него по кусочку. Недовольный кот валялся на подоконнике, нервно дергая хвостом. Ну да, я бы тоже предпочла покоя и тишины. Я вновь рассказала всю историю, опустив подробности нападения.
— Почему ты ее впустила? — раздраженно спросил Кирилл.
— А что я должна была делать? Да и не собиралась я ее пускать, мы в дверях нос к носу столкнулись. Кто же знал, что она с придурью? А вы тоже хороши…
— Мы во всем виноваты, да? — едва не заорал он. — Говорили тебе, не высовывайся, одна не ходи…
— Миронов, заткнись, — посоветовала Марина. — Юлька права. Откуда ей было знать про эту… Земельцеву…
— Да знала я, что она лесбиянка, мне Жанка рассказала, — возразила я. — Но предположить, что она на меня нападет, никак не могла. И одна я никуда выходить не собиралась. Меня Никита до дома проводил, и забрать должен был, только у него телефон выключен…
Я забеспокоилась.
— Кстати, где он?
— В районе твой Шмелев, — скривился Кирилл, — успокойся. Звонил он на твой мобильный. Зачем-то понесло его в Тимирязево, а по дороге машина встала в луже. Там гроза страшенная, да и место такое — низинка, связи не было, короче говоря, вот он до вечера там и куковал.
— В Тимирязево? — удивился Егор.
— Ну да, а что?
— Ничего. Просто Земельцеву к нам из Тимирязево перевели. Она в районной прокуратуре там сидела.
— Шмелев, это такой худенький мальчик с умными глазками? — осведомилась Марина. Я кивнула. — А, ну тогда понятно… Уж не за подноготной ли мадам Земельцевой он отправился?
— Ты его знаешь что ли? — удивилась я.
— Ну, как знаю… С тобой видела, да и в прокуратуру он таскается к нам без
— Культурный, вежливый, — ехидно передразнил Миронов. — Они вместе с этим культурным лезут, куда их не просят. На фига интервью дала?
— Я не давала.
— А кто давал? Пушкин?
— Миронов, заткнись, — устало сказала я. — У меня и без того голова раскалывается.
— Юль, — вмешался Егор, — заявление сейчас напишешь? Не таскать же тебя в прокуратуру в таком состоянии. Или завтра придешь?
— Давай сейчас напишу.
— Пиши. Подробненько, по пунктам, как она пришла, чего хотела…
Я взяла ручку.
— Что свое роскошное тело предлагала, писать?
— Пиши, — кивнул Егор.
— А что я ей ответила, надо?
— А что ты ей ответила?
— "Пошла вон, бабушка, пусть тебе тимуровцы минет делают", — мрачно ответила я.
Стены кухни содрогнулись от дружного хохота. Марина пороняла на пол печенье, Семенов тряс головой, зажимая рот руками, налившись свекольным соком, Миронов хохотал не стесняясь, и даже серьезный Егор подхихикивал.
Следственная бригада управилась быстро. Я написала заявление, отдала Егору, тот кивнул и, сложив листок вчетверо, сунул его в карман.
— Завтра к себе эту сучку вызову и устрою ей сладкую жизнь. Служебное расследование Земельцевой как минимум обеспечу, даже областной прокурор не поможет… Кстати, действительно странно, что она через мою голову к нему пошла.
— Егор, там явно серия, — устало сказал Миронов. — Ну, сам посуди, все жертвы — утоплены, или удушены, и впоследствии сброшены в водоемы. На каждом трупе найдены карты, причем из одной колоды. И самое любопытное, что каждую жертву можно привязать к номиналу карты.
— Дело это у Земельцевой я заберу, — пообещал Егор. — У вас есть хоть какие-то соображения?
— Почти ничего. Единственный подозреваемый — Олег Муроенко, был приятелем одной из убитых, но причастен ли он к делу — неизвестно. Где живет — неизвестно, работает дизайнером и, будучи фрилансером, на работе не показывается.
— И что? — раздраженно буркнул Егор. — Вы не можете его найти?
— Пока не получается. Телефон выключен, причем хорошо так выключен…. Пеленгатор не берет, значит, даже батарейка вынута. Единственный родственник — родной брат, живет на съемной квартире. Семенов сегодня караулил его весь вечер — тоже ноль. Не появился там Муроенко. Мы даже к программистам сунулись, послали Муроенко заказ на разработку рекламного проекта, думали, вдруг по IP-адресу определим местонахождение. И тут по нулям.
— Кредитки, камеры слежения? — бросив на меня быстрый взгляд, спросил Егор.
— За последний месяц деньги с кредитных карточек он не снимал, — вздохнул Семенов. — В поле действия камер не попадал, междугородних билетов на поезд, самолет и даже автобус не покупал. Брат, скорее всего, знает, где он, но нам не говорит. Земельцева на его разработку санкций не давала.
— Ну, так я дам, — подытожил Егор. — Берите брата в оборот. Наружку приставьте, не мне вас учить. Юлькин телефон на прослушке?