Танцы на быках
Шрифт:
А дорога за окном преобразилась. Леса сменились перелесками, перелески - рощами, потом начались широкие равнины, и земля открылась как на ладони до самых небес. Бранвен впервые увидела кипарисы и пришла в восторг. Она пожелала остановить карету и наломала целый веник кипарисовых веток. То же самое происходило, когда появились первые оливковые деревья, а потом - абрикосовые сады. Дорога стала людной, все чаще встречались живописные деревушки, возле которых паслись мулы - маленькие и мохнатые, как собаки. Вдоль обочин сидели торговцы, предлагая фрукты и воду, ароматизированную южными пряностями.
Юная леди позабыла о недавних переживаниях
На много миль потянулись виноградники, и Бранвен перестала закрывать ставни в окнах кареты.
– Ах, такое чувство, словно мы из осени приехали в весну, миновав зиму!
– восклицала она. Но вскоре восторги ее поубавились. Солнце припекало, неподвижный воздух обжигал горло, и в платье с длинными рукавами и глухим воротом госпоже герцогине было слишком жарко. Она с завистью смотрела на девиц и женщин, встречавшихся по дороге. Все они были одеты под стать ее служанкам, которых она совсем недавно порицала за излишнюю распущенность в нарядах. Но насколько приятнее было бы примерить широкую кофту из тонкого полотна, поддерживаемую на теле лишь усилием корсажа, и широкую юбку вместо узкого платья, из-за которого коленки склеиваются от пота. Эфриэл ничуть не страдал от жары, и Бранвен оставалось только вздыхать и обмахиваться книгой. У женщин Аллемады были веера - из слоновой кости, деревянные или из тонких золотых пластин. Как жаль, что лорд Освальд не додумался подарить ей на свадьбу веер вместо арфы.
Но выпрашивать подарки Бранвена не смела, да и не умела, и сид запретил ей искать встреч с мужем. Поэтому она терпеливо потела в своих тяжелых многослойных платьях, мечтая о вечерней прохладе и кувшине с водой, чтобы освежиться.
До Аллемады оставалось полторы недели, когда им пришлось заночевать возле буковой рощи. Живописное место было пустынным - за день пути им не встретилось ни одной деревушки, ни одного домика. Равнину за рекой занимали неухоженные дикие луга, и Бранвен вслух удивлялась, почему никто не догадался поселиться здесь.
Ночь прошла беспокойно. Было жарко и душно, и Бранвен разметалась во сне, толкая Эфриэла в бок, стоило чуть-чуть задремать. В придачу ко всему, она еще и бормотала, вскрикивала и всхлипывала, и тогда уже сиду приходилось толкать ее, прогоняя неприятные сны. Она затихала, но вскоре опять видела во сне что-то тревожное и норовила ударить коленом под ребра. Только под утро повеяло прохладой, снаружи прошуршал дождик, и Бранвен наконец-то мирно и спокойно уснула, свернувшись калачиком.
Зато сиду уже не спалось, и он покинул шатер, намереваясь прогуляться до ближайших кустов. Небо из синего стало серым, но лагерь еще спал, и только двое часовых бродили возле повозок, и еще
Ёжась от утренней прохлады, сид побрел по росе, вспоминая об отличных новеньких сапогах, оставшихся в Финнеасе. Но в этих краях было теплее, чем в Роренброке - и на том спасибо. Последние ярды до заветных березок он преодолел прыжками - виной тому была высокая трава с острыми краями. С тех самых пор, когда начало действовать призывающее заклинание, и Эфриэлу пришлось наведываться в человеческий мир, здесь появлялись и исчезали племена, города и целые страны, но это проклятущее растение росло с завидным упорством. Ничто не могло уничтожить его - ни пожары, ни засухи, ни морозы. Сид уже давно оставил попытки запомнить название травы на тех языках, что ему приходилось выучить, и называл ее просто и философски - мудорез. Только скажи - любому понятно, о чем идет речь.
Порыв ветра сбросил на голую спину пригоршню холодных капель. Эфриэл принялся ругаться вполголоса, хотя его никто не мог услышать. Если так пойдет дальше, он вернется в Тир-нан-Бео кроткий, как ягненочек, и воспитанный, как мальчик из церковного хора. Ему вспомнились строки из баллады о храбром воителе Дауи Молте, которого мстительная любовница превратила в женщину: «Ночь лишь с бабой покрутился - бабой сам оборотился». А он крутился с воспитанной леди не одну ночь. Сид с удовольствием сплюнул, и тут же из кустов выглянула грозная бычья морда. Чудовище высотою четыре фута в холке наклонило упрямую голову, выставив рога, изогнутые наподобие лиры, и готовилось атаковать. Только спустя несколько секунд Эфриэл сообразил, что это не настоящий бык, а искусно сделанная статуя из крашеного известняка.
– Ну и испугал ты меня, мерзавец, - прошептал сид, обходя рогатый памятник, неизвестно кем и зачем поставленный посреди буковой рощи.
Плющ и боровой хмель обвивали толстые ноги зверя и поднимались по бокам к горбатой спине. Ветер отклонил ветки деревьев в сторону, отчего Эфриэлу и показалось, что бык сам выглянул из кустов. В Тир-нан-Бео быки были признаком богатства и символизировали воинскую силу. Сид посчитал, что случайная встреча сулила удачу. Он погладил когда-то окрашенный красной краской, а теперь - светло-розовый бычий бок, на котором виднелись щербинки, и присвистнул:
– А ты еще древнее меня! Вот так встреча.
Он обнаружил плиту, на которой стояла статуя, и почти целиком ушедшую в землю каменную чашу, выточенную в форме эллипса. Меряя пальцами, Эфриэл убедился, что эллипс был сделан почти без погрешностей. Работа ему понравилась, и он покинул это место с сожалением - будь у него больше времени, осмотрелся бы внимательнее. Наверняка, здесь находилось какое-нибудь святилище. Возможно даже, поставленное еще при сидах.
Два или три раза ему приходилось попадать в Аллемаду, но надолго он не задерживался, и мало что знал об этих краях. Кто бы мог подумать, что в древности тут поклонялись быкам.
Дойдя до шатра, он задержался, услышав, как проснувшиеся служанки разговаривали о предстоящем пути. Они говорили о городке Имерилья, в котором предстояло остановиться этим вечером, и где ожидался праздник второго урожая.
– Лучшее вино - в Имерилье, и гринголо Освальдо об этом знает, - разглагольствовала Адончия, - мы непременно остановимся там на день. Будут трубадуры, танцы и фейерверки, и гитаносы покажут фокусы и дрессированных зверей. Два года назад я была на таком празднике - ох и повеселилась! Сначала...