Танцы на осколках
Шрифт:
— Зачем сейчас пришла? — повторил вопрос Гжевик.
— Чтобы не дать тебе совершить беду великую! Этот мужчина, — девушка указала на Бреста, — Не крал твой рубин! Его подставила одна мерзавка. Мы уже добыли камень и собирались воротить назад, как она опять его украла!
Наёмник стоял красный, как рак: виданное ли дело, девка его перед воеводой выгораживает. Брест вышел вперед:
— Дозволь слово молвить, барон.
Гжевик сразу посуровел, хотя красные глаза, над седой бородой говорили о недавно пролитых слезах:
— Докладай.
— Рубин взаправду пропал, я пытался его воротить и имя свое очистить да провалился. И уж коли война тут зреет из-за камня, а я причастен к его утере, так может смогу как-то пособить?
Старый воевода призадумался: решение многих проблем
— Добре, пособить сможешь. От чего же нет?
Он ещё что-то прикинул в уме, повертел мыслишку и так и сяк, наконец, крикнул в коридор:
— Стража!
Дверь распахнулась, в зал тут же вломились мужики с бердышами наперевес, следом неторопливо протиснулся Гостемил. Гжевик кивнул на Бреста:
— Вяжите этого! Да в темницу!
Милка подскочила, как ужаленная, повиснув у отца на шее:
— Тятя! Что ты деешь?!
Гжевик стряхнул ревущую девку и кивнул управляющему:
— Гостемил, возьми двух ребят, баронессу в склепе ейном запри, пущай поразмыслит малость мозгами своими куриными. Да не выпускай дуру, покуда я лично приказа не отдам. Всё понял?
Милка осела, испуганно глядя на ничего не выражающее рыбье лицо управляющего. Гостемил кивнул, свистнул в коридор:
— Захар, Буян, подите сюды. Приказ барина слышали?
Два мужика выпрямились по стойке «смирно», заинтересованно разглядывая внезапно воскресшую барыню.
— Выполняйте, чаво встали-то.
Молодая баронесса заверещала, но сбежать не успела, её схватили с двух сторон и под белы рученьки свели в коридор. Брест стоял связанный, молча наблюдая за развернувшейся картиной. Его желваки напряглись под кожей, а брови сошлись на переносице. Мужчина тяжелым взглядом встретился с бароном:
— Увести его, — приказал Гжевик и поманил Гостемила пальцем.
Стража отобрала у Бреста меч, и хотя наёмник не сопротивлялся, всё равно для острастки сунули кулак под ребра. Мужчина охнул и согнулся, хватая ртом воздух, его поволокли прочь из зала. Последнее, что он увидел, как барон, отдав несколько приказов Гостемилу, довольно вздохнул. В старческих, чуть выгоревших глазах вспыхнули нехорошие огни.
***
Волшебный клубок вывел меня на дорогу, ведущую к поляне с бабкиной избой. Меньше всего мне сейчас надо появляться в знакомых местах, чтобы ненароком не наткнуться на погоню: Брест наверняка захочет вернуть камушек. Я попыталась поймать моток ниток, но мелкий гад не давался в руки, а кружил вокруг. Видимо, он, во что бы то ни стало, хотел сопроводить меня до конечной точки — избы на курьих ногах. Клубок вился между ног, как ошалелый щенок, но как только я делала шаг в сторону, тут же замирал на месте, давая понять, что ты, мол, не туда идешь. Провалив еще одну попытку схватить ведьмин «компас», я разоралась на него:
— Да провались ты, шерстяной ублюдок! — моя нога, наконец, достала до маленького гада и отправила его в дальний полет.
Поправив мешок, я резко развернулась и, чеканя шаг, проломилась в кусты на обочине: по дороге идти — заметят, буду двигаться дальше на юг вдоль тракта, всё лесом-лесом. К людям опасно выходить, когда за душой целое состояние. Рука инстинктивно дернулась к камню, но задержалась на полпути: с этим придется повременить.
К вечеру быстро стемнело. Я брела уже несколько часов, стараясь сосредоточиться на дороге и ни о чем не думать. Иногда выходило плохо: треск веток рядом заставлял вздрагивать, уханье совы — испуганно озираться по сторонам, один раз показалось, что за мной кто-то наблюдал — драпанула так, что оставила после себя широкую тропу с обломанными сучьями. Долго таких нервов не выдержу: сумерки в лесу нагоняют жути на самых крепких мужиков, чего уж говорить обо мне? Чего случись, а спину прикрыть некому. Я отогнала прочь плохую мысль. Этим паразитам только дай протиснуться в голову, как тут же набежит толпа сомнений, страданий и прочей ерунды. Ничего хорошего от них не жди. Лучше быть самоуверенной дурой, чем «всё-время-сомневающейся» умницей: первые счастливей.
Еще через час я вышла на ничем не примечательную
Сон не шёл. Совсем. То ли от чрезмерной усталости, то ли ещё от чего… Об «отчегоещё» я старалась не думать. За тонкой стенкой стрекотали сверчки, где-то ухнула неясыть — прямо как на лесном озере около избы Ежны. Интересно, чем сейчас Гера занимается? То, что он отказался со мной идти, можно расценивать как предательство, но есть такие люди — и Прежний в их числе — на которых ты просто не можешь сердиться или обижаться. Они, как «солнышки», всех согревают, никого не судят, но иногда и их скрывают тучи. И тогда я злюсь на «тучи», но не на теплого и понимающего Геру. Если он выбрал учёбу с магией вместо цивилизации, то я скажу «Вперёд!».
Рука нащупала свёрток с рубином за пазухой. Я вытащила камень, и хотя в темноте не удастся ничего разглядеть, поднесла его к лицу. За такое добро можно выручить ещё сто золотых, а если сложить всё вместе, то как раз хватит денег нанять небольшой отряд наёмников, заготовить припасы и выдвинуться в Старый город к Хранилищу. Со временем я смогу разобраться что к чему, и восстановить учёных. Всё это будет. Со временем. В ближайшем будущем туда путь заказан, ибо где меня будут искать, как не в том бункере? Может спустя пару месяцев я и выберусь из подполья, когда всё будет кончено, и единственный, кому нужен этот камень больше моего, умрет от скрытой в крови заразы. Мне вдруг резко сделалось душно от этой мысли.
Показалось, что доспех стал сильнее сжимать мою грудь, жесткая ткань сдавливала ребра, как питон. Я захлебывалась, воздуха катастрофически не хватало. Липкий страх, словно смола, потёк за шиворот. Я попыталась сесть, но голова закружилась, и меня повело в сторону. Завалившись на бок, мелко и часто задышала — мне надо к выходу под открытое небо. Руки с ногами не слушались, и я тащила себя, цепляясь пальцами за влажную землю. В грязи остались глубокие борозды. Воздух. Мне нужен открытый воздух. Лишний раз поблагодарив богов, что не достала до растяжки, я выпала, наконец, на ночную поляну. Всплыло смутное воспоминание, что так меня накрыло, когда мы оказались на большой глубине в бункере. Сейчас все будет хорошо, все пройдет. Здесь нет ни тонн земли надо мной, ни бетона, только ночное небо. Я грязными от земли пальцами вцепилась в темную кожу доспеха, пытаясь оттянуть её. О, нет! Из груди вырвался стон. Легче не становилось. Что за…? Сердце колотилось под ребрами, словно хотело сломать их изнутри. Пот градом выступил на лице. Как тогда… В бункере… Наёмник смог успокоить и пообещал, что ничего не случится. Брест, ты обещал, что ничего не случится. Ты обещал… ТЫ НЕ СДЕРЖАЛ СЛОВА, СУКИН СЫН! Всё случилось ещё раньше! Ты бросил меня во второй раз! Во второй раз! Я ненавижу тебя, ублюдок!