Танцы с королями
Шрифт:
Ранее она случайно проговорилась (и теперь с досадой укоряла себя за это), что Огюстен собирался возвратиться лишь через неделю после того, как в Версаль возвратится двор. Он хотел ехать из Гавра сразу в Версаль, минуя Фонтенбло. Теперь ей трудно было отказать Стефану в его просьбе, и Маргарита выбрала средний путь.
— Я не могу пойти на это, но если вы не против, то в день прибытия короля в Версаль я оставлю кого-нибудь управляться с делами в магазине и весь этот день проведу с вами.
«Не велико утешение, — подумал Стефан, — но все же это лучше, чем ничего».
Двор вернулся тогда, когда первые дни октября уже позолотили листву на деревьях, которая блестела так же ярко, как внутреннее убранство Версаля. Прибывший незадолго перед заходом солнца Людовик сразу
Король осматривал комнаты, не испытывая никаких чувств, с единственно практической целью — определить, нельзя ли часть помещений включить в свои новые центральные апартаменты, отделка и реконструкция которых еще не была закончена. Окна здесь выходили на юг, и в этом можно было усмотреть некий символ, знак судьбы, которая распорядилась так, чтобы королева выбрала место для своего обитания именно здесь, ибо солнце олицетворяло в ее глазах плодородие и тепло, все, чем жила природа. Королева подарила ему лишь Великого дофина; пять других отпрысков умерли в младенчестве, но, к счастью, наследник трона отличался силой и здоровьем и, подобно своему отцу, никогда не болел. С родителем его объединяла и любовь к живописи, шедеврам искусства и предметам роскоши. Одного не мог взять в толк Людовик: сын питал странное пристрастие к некрасивым, даже безобразным женщинам.
— Я нуждаюсь в красоте во всех ее проявлениях так же, как другие нуждаются в воздухе… — пробормотал вслух король, как бы желая отвадить любое посягательство воображаемых духов на эти прелестные, полные кроткого очарования комнаты. Красивая женщина была бы сейчас истинной благодатью для его истосковавшегося по любви тела. Мужчина в расцвете лет, он, став вдовцом, понимал, что ему нужно жениться снова, и как можно быстрее. Для него не являлись тайной многочисленные сплетни на сей счет, ходившие в коридорах дворца и обраставшие все новыми домыслами. Он был лакомой добычей для многих иностранных принцесс, да и немало красивых молодых француженок из числа придворных фрейлин и камер-дам уже начали с ревностью поглядывать друг на друга, подозревая в тайном стремлении стать новой королевой Франции. Однако его выбор уже был сделан. Об этом не знал никто, за исключением избранницы его сердца и трех самых доверенных лиц из числа вельмож. В течение последних недель пребывания в Фонтенбло он, по ее настоянию, принял обет плотского воздержания, чтобы подготовиться к совершенно новому этапу в своей жизни, которую отныне готовился разделить с ней. Это означало возвращение к супружеской верности, что само по себе не очень-то прельщало его, особенно сейчас, когда тело жаждало плотских удовольствий, хотя он действительно пламенно любил Франсуазу де Ментенон и намеревался через несколько дней тайно вступить с ней в морганатический брак и обвенчаться в дворцовой церкви. Снедаемый беспокойством, он бродил по опустевшим комнатам, а затем подошел к окну и посмотрел в сторону южного цветника, где весной архитектор Мансарт должен был начать строительство огромной оранжереи. По одной из тропинок прогуливались придворный и молодая женщина. Король увидел, как они остановились, очевидно, для того, чтобы попрощаться. Хотя поцелуя так и не последовало (за исключением того, что придворный традиционно-вежливо поднес к губам ее руку), они стояли очень близко к друг к другу.
Это было похоже на конец любовного приключения: от их расставания веяло какой-то печальной обреченностью, заставлявшей сердце тоскливо сжиматься.
Людовик продолжил наблюдение и увидел, что придворный с явной неохотой повернул в сторону, противоположную той, куда направилась женщина, а затем быстрым шагом прошел под аркой и пересек Королевскую площадь. Молодая женщина остановилась и посмотрела ему вслед, как показалось королю, со смешанным чувством жалости и облегчения. Когда придворный обернулся, чтобы бросить на нее последний взгляд перед тем, как арка скрыла его, женщина помахала ему рукой.
Похоже,
— Если королю в ближайшее время не подыщут подходящую жену, то он может жениться на первом попавшемся смазливом личике, невзирая на происхождение его владелицы, будь то прачка или торговка веерами!
Он уже выбрал себе невесту, но до свадьбы оставалось еще четыре дня, а затем узы сознательно избранного монобрачия, не терпящего адюльтера, свяжут его по рукам и ногам до конца дней…
Маргарита медленно пошла к ступенькам лестницы на выходе из южного цветника. Ни за что и никогда в жизни она не позволит себе сердечной дружеской привязанности, которой суждено окончиться столь печально! Похоже, что мужчины в дружбе с женщиной не могут освободиться от оков плотского желания. К Стефану она питала самые теплые и добрые чувства, но они не имели ничего общего с любовью, а он позволил своей страсти взять над собой верх.
Стефан предложил отвезти ее домой в карете, но она намеревалась прежде посмотреть, как обстояли дела в магазине, и заранее условилась, что там ее будет ждать экипаж из Шато Сатори, в котором она и доберется до дома. Стефан с удовольствием отвез бы ее и на более короткое расстояние, но Маргарита подумала, что им лучше всего расстаться в парке, где они провели столько приятных часов, гуляя по его дорожкам.
Поднимаясь по ступенькам, Маргарита вдруг задрожала. Задул холодный бриз, и облака снова сомкнулись в темно-серую массу, предвещая скорый дождь. Натянув капюшон плаща на голову, она ускорила шаг, торопясь покинуть Королевскую площадь. Ее не оставляло странное ощущение, что Стефан наблюдает за ней из окна дворца, и Маргарита боролась с желанием обернуться и посмотреть. Едва она дошла до середины площади, как вдруг услышала за спиной быстрое, легкое постукивание чьих-то каблуков по брусчатке. Кто-то бежал к ней.
— Мадемуазель Дремонт!
Она повернулась и увидела «голубого мальчика», как тогда назывались пажи в соответствии с цветом ливреи.
— Да? — У нее мелькнула мысль, что Стефан послал с этим пажом прощальную любовную записку, но она не угадала.
— Его величество король желает видеть вас. Пожалуйста, следуйте за мной.
Маргарита пришла в смятение. Так, значит, это был король, и его взгляд из окна она ощутила па себе? Это требование было связано, скорее всего, с его давним разрешением посетить Галерею живописи.
Огюстен предупреждал ее, что король, вероятно, пожелает узнать, какое впечатление произвела на нее эта замечательная коллекция картин. Однако чтобы это произошло именно теперь, по прошествии двух лет?.. Маргарита была поражена. Но все знали, что король никогда ничего на забывал, и поэтому не следует удивляться. Да и впечатления от того посещения оставило столь сильный след в ее памяти, что она была готова ответить на любой вопрос, который Людовику вздумалось бы задать.
Паж не повел ее через государственные покои, как она ожидала. Вместо этого они прошли через ту часть дворца, где она никогда не бывала прежде. Паж открыл дверь, которая казалась частью позолоченного интерьера комнаты. Они следовали по тесным коридорам, поднимались по узким винтовым лестницам, где встречным почти невозможно было разойтись. На протяжении всего пути им не встретилось ни единой души. Казалось, что дворец совершенно обезлюдел и они остались одни в этом жутком лабиринте. Наконец, Маргарита очутилась перед дверью, которую паж открыл и отступил в сторону, давая ей пройти.