Танец для двоих
Шрифт:
— Стриптизер, — рассмеялась она. — Очень красивый… И к Наде привязан, как к родной дочери. Она его тоже любит… Прости, я спешу. Меня ждут…
И быстро, не оборачиваясь, отчаянно ругая себя за эту несусветную глупость и появившиеся в уголках глаз слезы обиды, пошла прочь, в обратную сторону. Там, в пустом классе, уронив руки и голову на клавиши, она расплакалась. Не обращая внимания на гулкий полифонический звук, вырвавшийся из груди рояля, как вздох, как сочувствие, как невозможность помочь ей,
В двенадцать часов они выпили шампанское, и Надя подумала, что мрачнее праздничка в ее жизни не было…
Мать продолжала находиться в состоянии преувеличенного веселья, от которого по коже драл мороз. Звонок Саше ничего не дал — он тоже пребывал в прострации-фрустрации и вообще заявил, что они с Сашкой досидят до двенадцати, а потом лягут спать. Похоже, они с Катей тоже так поступят. Только вряд ли заснут. Одна будет тихо плакать в подушку, а вторая… вторая будет думать, чем бы ей помочь и как все исправить…
А потом они сядут в поезд и обрушатся на бабушку, которая наверняка почувствует все сразу и тоже будет метаться, не понимая, как помочь своей взрослой дочери…
— Получается кошмар, — пробормотала Надя.
— Что?
— Ничего, — улыбнулась Надя. — Просто надоело каждый год слушать одного и того же Путина…
— Не слушай, — пожала плечами Катя.
— Тогда мы должны выключить телепузер. И перестанем изображать из себя добропорядочных обывателей…
— Может, мы и есть…
— Мама!
— Все. Я замолчала. «Хуг», — сказал индейский вождь…
— Что с тобой происходит?
— Все в порядке. Просто переходный возраст… Я плавно перетекаю в старость…
— Ага. По-моему, все проще. Ты влюблена, а любовь никогда не бывает без грусти…
И тут, после этих высказанных слов, которые вопреки истине не были ложью, Надя поняла причину странного поведения и Саши, и Кати.
Ну да. Все просто…
Их подавленность тесно связана. Друг с другом… С любовью, да?
Она даже рассмеялась от облегчения — забыв про собственные чувства…
— С Новым годом, мамочка, — подмигнула она ей. — Желаю тебе получить то, что тебе хочется получить…
И про себя поправила — кого… «Кого тебе хочется получить… Верь мне, мамочка, я приложу к этому делу максимум усилий!»
Она поднялась, плеснула себе в бокал еще вина.
— Что это с тобой? — возмутилась Катя. — Ты…
— Погоди, — остановила ее Надя. — Мы должны с тобой поговорить…
— Сейчас?
— Да. В конце концов, веселье у нас получается довольно идиотское… Проще сказать, это не веселье, а вселенский плач…
— И ты решила превратить его в радостный смех? — поинтересовалась Катя, тоже наливая в бокал
— Ма, — сказала Надя, наконец решившись. От вина ее щеки покраснели, а глаза стали немного пьяными. — Ты всегда уверена в своей правоте?
— Нет, — подумав, сказала Катя. — Я так понимаю, мы будем говорить обо мне?
— О тебе тоже…
Надя поднялась и налила в бокал вина. Катя хотела возмутиться, но отчего-то промолчала. Надя сейчас выглядела по-другому, взрослая, собранная.
— Когда я наделала глупостей, ма, никто не помог нам. Только он. Как ты не понимаешь, что именно тогда этот человек смог доказать нам, что вполне может служить нам защитой?
— Надя…
— Подожди… Я знаю, что ты сейчас скажешь. Но ведь и он одинок, ма. Почему ты думаешь, что ему так хорошо веселить этих дамочек и мужиков? Он даже к этим кривляньям относится творчески, и кто же виноват в том, что у нас такая теперь стихия? Чем хуже, тем лучше… Может, он с большей радостью бы занимался совсем другим, но нет у него такой возможности! Дело же не в том, что за лужа помоев окружает человека, а в том, каким человеком он остается, несмотря ни на что!
Ей вдруг показалось, что мать ее не понимает. Катя сидела, низко опустив голову, и ее глаз не было видно. «Все равно, — подумала девочка. — Может, я говорю косноязычно и она не может меня понять сейчас… Поймет потом».
— Он хороший человек, мама. И мужественный. И Сашку свою сильно любит… И… тебя тоже любит. Поверь мне.
— Ты-то откуда это можешь знать? — совсем тихо спросила Катя.
— Я чувствую это… У меня еще чувства-то не огрубели, — заявила Надя, радуясь тому, что Катя ее все-таки поняла.
Она замолчала. Катя тоже молчала, продолжая смотреть в окно. Ей казалось, что это не снег там кружится, а ангелы… Много ангелов. И они зовут ее куда-то, зовут…
— Пошли, — хрипло сказала она, отрываясь от окна.
— Куда?
— Сама знаешь…
Она оделась так быстро, что Надя не успела за ней. Она догнала ее уже во дворе. Было темно, пусто, и только белые хлопья кружились по двору, иногда и в самом деле становясь похожими на призрачные белые фигуры с огромными крыльями…
Сашка почти засыпала. Он взял ее на руки, радуясь этой тяжести — с каждым годом она становилась все тяжелее, она росла…
— Ангелы…
— Конечно, ангелы, — согласился он.