Танец духов
Шрифт:
Размечтался!
Но власти навалятся на него по полной программе лишь в том случае, если кто-то где-то проявил должное прилежание и кого нужно уведомил.
Однако насчет бдительности бдителей у Уилсона было свое мнение — они горазды ловить или подставлять невинных, а настоящих преступников зевают.
Впрочем, плевать ему на государственную программу «ресоциализации бывших заключенных». У него своя программа — в самом скором времени уничтожить все тюрьмы как таковые!
Это война, а на войне не бегают перед каждым чихом за разрешением к сотруднику службы полицейского надзора. Война, что длится и длится
Впрочем, если смотреть в корень, Война никогда и не заканчивалась. Она такая же древняя, как сам Пляшущий дух… может, даже древнее.
Нет ни малейшего смысла встречаться с властями для обсуждения «планов на будущее».
У Джека Уилсона великое будущее.
А у властей будущего нет вообще.
3
Полночи Уилсон проворочался без сна.
Все гадал, чего от него потребуют… в качестве разминки перед настоящим боем. Кто-то погибнет. Но где, когда и как?.. С другой стороны, имея грандиозные планы и уповая на миллионы жертв, стыдно задумываться о промежуточных трупах. Главное, не споткнуться в самом начале дороги на каком-нибудь пустяке…
На рассвете Уилсон наконец заснул. Когда он резко очнулся и посмотрел на часы, был полдень.
Он быстро принял душ, заказал завтрак в номер и оделся во все новенькое, купленное накануне. Служащий вкатил тележку с завтраком — под нарядной салфеткой на серебре и фарфоре яичница с беконом, ломтики жареной картошки, тосты, мармелад, апельсиновый сок и кофе.
Жди в номере. Никуда не отлучайся.
Уилсон нервничал. Поэтому яичница не пошла. Он только грызнул тост и отхлебнул сока. Зато мало-помалу осушил большой кофейник. Подливал кофе в крохотную чашку на блюдечке и расхаживал по комнате — чашка в одной руке, блюдечко в другой.
Жди в номере. Никуда не отлучайся.
Он ощущал себя снова в одиночной камере. Только более комфортной. Два первых, самых немилосердных года заключения он даже спортом занимался в одиночестве — по часу в день, в крохотном зальчике тюрьмы строжайшего режима. Была одна отрада — по пути в спортзал или обратно встретить другого заключенного и издалека обменяться молчаливым взглядом. По дороге туда он видел шизанутого англичанина, который попался в самолете с бомбами в ботинках. По дороге обратно — Теда Качинского, который специализировался на бомбах в бандеролях. С виртуозом Качинским Уилсон общнулся бы с охотой — перенять богатый опыт; к сожалению, когда его наконец перевели на менее строгий этаж, где заключенные имели возможность разговаривать друг с другом, Тед Качинский там ни разу не появился.
«А что, если Бободжон работает на одну из спецслужб? И все это опять большая подстава? Ведь сам бегу в петлю…» — мрачно думал Уилсон.
Мысль, конечно, абсурдная. Но если подождать без дела еще несколько часов — и не такое в голову придет.
Тут в дверь постучали.
Уилсон нахмурился. Холл внизу и лифты он уже давно держал под наблюдением. Бободжона он не видел. Так кто же это?
За дверью оказался рассыльный-латиноамериканец
— Просили вам доставить, — сказал парнишка.
— Да-да, конечно, заходите, — отозвался Уилсон, не показывая удивления.
— Я поставлю тут, в свободном углу. Хорошо?
— Да куда угодно.
Уилсон сунул рассыльному десять долларов, и тот расцвел счастливой улыбкой:
— Спасибо, сэр. Если вам что нужно — зовите Роберто. Я тут самый быстрый и надежный!
Когда парнишка ушел, Уилсон задумчиво уставился на чемоданы. Судя по тому, с каким усилием рассыльный их поднимал, каждый весил не меньше двадцати фунтов.
Итак, похоже, начинается. Последняя возможность передумать. В этих чемоданах — его судьба. Когда закрутится, обратной дороги уже не будет.
Уилсон бросился к компьютеру и открыл папку черновиков.
Хороший разговор с друзьями. Если мы с тобой проявим себя молодцами — с нами готовы иметь дело. Поэтому — смело вперед!
Итак, сними целлофан.
НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ не выдвигай ручки.
Отнеси в аэропорт Даллеса.
Выдвини ручки.
И линяй.
У тебя десять минут.
Жду тебя на почасовой парковке. Сектор шесть. 18.30.
Ищи джип в пятнадцатом ряду.
Не подвалишь вовремя — ждать не стану. И тогда у тебя зверская проблема. Так что не опаздывай!
В первом предложении, как и уславливались, было четыре слова. И стиль Бободжона. Так что это не фальшивка. Уилсон и Бободжон договорились общаться хоть и обиняками, но открытым текстом. Черновик неотправленного электронного письма — последнее место, куда могут заглянуть спецслужбы. Поэтому и с шифровкой возиться бессмысленно. Достаточно договоренности, что в первом предложении любого послания должно быть всегдачетыре слова. Схема общения простенькая и весьма надежная.
Уилсон встал из-за компьютера и упал на кровать. Глядя в потолок, он сердито ворочал в голове: «Для испытания моей решимости было бы достаточно одного трупа. Приказали бы шлепнуть какого-нибудь чиновника не очень высокого полета или мелкого преступника. Мелкий преступник вообще идеальный вариант — шума почти никакого, а меня на вшивость проверили. Взрывать бомбы в аэропорту — глупая затея. Ненужная бойня. И полицию поставит на уши…»
По мере размышления о предстоящем он мрачнел все больше и больше. Из аэропорта удрать относительно несложно. Но ведь ФБР будет землю рыть! Вместо того чтобы делом заниматься, придется бегать от них… Может, это операция для самоубийцы?
У тебя десять минут.
Правда ли, что у него будет десять минут?
А ну как рванет немедленно?
Да и насчет Бободжона нет никакой уверенности.
Ищи джип в пятнадцатом ряду.
А если никакого джипа в пятнадцатом ряду не окажется?
В комнате было неприятно жарко. По вискам тек пот, сердце в груди молотило.
«Соберись».
Выбора нет. Или выполнить поручение, или навсегда забыть о своей мечте преобразовать планету.
Уилсон вскочил с кровати, сел к компьютеру и быстро напечатал лаконичный ответ: