Танец левой руки, или Мемуары правого полушария
Шрифт:
Следующие шесть лет я ежедневно штудировал эту книгу. Для начала, я прочитал её несколько раз. Потом я несколько раз переписал её дословно. Затем, написал несколько конспектов. В конце концов, я принялся заучивать целые страницы текста и отрабатывать паттерны общения в разговоре с близкими.
Наибольшее удовольствие мне доставляло печатание гипнотических паттернов одной левой рукой на клавиатуре от компьютера. Монитора у меня не было и я просто шлепал по нужным клавишам. Я был уверен, что придет время и я запросто смогу напечатать все,
Каждую ночь я придумывал себе клиента и проговаривал на клавишах гипнотические индукции и утилизации трансовых состояний для решения его проблем. Каждое утро я просыпался с огромным желанием кого-либо осчастливить.
Тюремная камера стала моим первым кабинетом, а Воха Георгиевский моим первым официальным пациентом. Поздней ночью, когда большинство зэков уже крепко спали, мы решили начинать транс.
Я попросил Воху лечь на свою кровать и дал ему в руку алюминиевую ложку. В полутемной камере горела тусклая лампочка. Я предложил ему поймать ложкой отражение от света и внимательно смотреть на ложку. "А когда надоест, просто опусти руку и спи", добавил я.
Воха хотел рассказать о своей проблеме. Я ответил, что сегодня поработаем над его общим физическим и психическим здоровьем, чтобы он не страдал в неволе.
Вова не возражал и пристально таращился на ложку.
Я собрался с мыслями и погнал по тщательно отработанному плану.
"Воха", произнес я тихо, "Все, что я тебе сейчас расскажу – это ложь. Не верь, пожалуйста ни одному моему слову. Проверяй досконально каждое мое слово, потому, что я буду тебя обманывать. Я буду говорить, что ты сейчас восстанавливаешь все органы своего тела, но ты не верь мне на слово.
Я расскажу тебе, как работает твой подсознательный разум, и пусть твое сознание ищет опровержение. Я расскажу тебе, как время проносится перед нашими глазами и веки наливаются тяжестью, но ты не закрывай их пока тебе самому не надоест смотреть на эту уже ненужную ложку".
Я стремился синхронизироваться с его дыханием, но осознавал, что говорю быстрее, чем требуется. Старался понизить тембр голоса, но чувствовал, что начинаю мямлить. Тогда я забил на теорию и обычным голосом проговорил несколько индукций подряд, а завершил утилизацией призывающей его подсознание встретить новый день хорошо отдохнувшим и набравшимся свежих сил.
Когда я закончил сеанс все спали. Я тихо забрался на свою пальму, дал себе команду "Спать" и отключился.
Стая
Вскоре я узнал, что в нашей камере лучшие места возле окна занимают весьма задиристые молодые уголовники Камиль из Дагестана и Олег из Невинномысска. Они задавали тон и останавливали ссоры, периодически вспыхивающие между зэками.
Примирение всегда заканчивалось совместным чаепитием. В эти моменты Олег вытаскивал из-под своей кровати огромную сумку и выкладывал на стол пачки с кусковым сахаром, пакеты с конфетами, пряники, печенье и хороший чай. Эти запасы
На особом контроле у Олега был общий хатовский телефон. Эта маленькая пластмассовая коробочка была единственной отрадой, дающей надежду пообщаться ночью с родными или друзьями.
С раннего утра и до поздней ночи телефон лежал глубоко на дне унитаза, куда не дотягивалась рука даже самого длиннорукого милиционера. А после отбоя мы по очереди брали у Олега телефон и, спрятавшись за полотенцем, набирали знакомый номер.
Я заметил, что у Олега были явные признаки паранойи. Он с маниакальной настойчивостью выискивал среди нас стукачей. Особенное подозрение у него вызывали новенькие. Задавая хитрые и провокационные вопросы, Олег устраивал травлю.
Вокруг него сразу же образовывался круг поддержки. Самыми злыми становились шестерки – слабые духом алкоголики или конченые наркоманы. Они, как по команде, подсаживались ближе и вываливали весь свой словесный понос, бродивший годами в глубинах их давно деградировавшего мозга.
Накануне апреля в хату заехал Данька. Вскоре он вертелся, как уж на сковороде, пытаясь ответить на прямые вопросы про то, где раньше сидел и, как сидел. Но больше всего всех интересовало, за что Даньке отрезали половину правого уха.
А, когда Олег прямо спросил "Ты что стукач?", Воха Георгиевский восторженно вскрикнул "Вот ты и въебался об раму".
Данька стал быстро-быстро оправдываться и ссылаться на то, что он сейчас еще под следствием и ему лучше помалкивать, чтобы не сболтнуть лишнего. Данька добавил, что статья его начинается от восьми лет и ему совсем не хочется рассказывать о себе.
Получив кличку "Гламурный подонок", Данька заделался первой шестеркой. А, когда Воха предложил восстановить ему помять с помощью гипноза, Даньку осенила догадка.
Подонок подсел к Олегу и начал шептать на ухо, жестикулируя и показывая на меня пальцем. Потом они позвали еще несколько человек и снова Подонок шепотом говорил и указывал в мою сторону.
Обладая природным талантом устраивать провокации, Гламурный подонок доказывал Олегу, что я специально подсажен в эту камеру, чтобы под гипнозом собирать информацию и передавать её ментам. Для верности Данька поклялся, что его следователь грозился пытать его гипнозом, если тот откажется давать показания.
Воха Георгиевский радостно закричал свое любимое "Вот и ты въебался об раму". Олег позвал меня за стол. Обстановка очень быстро накалялась и ситуация неожиданно начинала выходить из-под контроля.
Все выглядело настолько глупо, настолько абсурдно, что оправдываться перед ними казалось унизительно и, самое главное, бесполезно. Объединенные внезапно нахлынувшей ненавистью зэки жаждали крови.
Я, пытаясь сохранить спокойствие, сел за стол напротив Олега и сказал, что знаю, почему он такой вредный. "Все потому", сказал я, "Что у тебя в детстве велосипеда не было". Шутка не зашла.