Танец меча
Шрифт:
– Время вышло! Имя, Арей!
– потребовала седьмая тень.
Меча мечник не призывал. Он шагнул к Варваре. Теперь их разделяла только цепь призраков. Один из призраков полуобернулся. Варвара узнала его: это тот, в чьем пальце алой искрой дрожала самая большая боль на Земле. Он ее и убьет.
– Анзус, Гекар или Клосса… - твердо произнес Арей.
Седьмая тень нетерпеливо наклонилась к нему.
– Попытка только одна! Который из трех убит безвинно?
– Гекар!
– крикнул Арей неожиданно скоро, быстрее, чем ожидали тени.
В тот же миг его взметнувшаяся нога толкнула Варвару в верхнюю часть груди.
Она вынырнула, отплевывая воду. Рядом с ней, почти без брызг, в воду плюхнулось нечто черное. Добряк доплыл до Варвары, ткнулся в нее носом и поплыл к берегу, как бы подсказывая: поигрались, и достаточно. Пора сушиться. Варвара отбросила со лба мокрые волосы. На нее с берега смотрело лицо, лишенное черт. Седьмая тень.
– Ты угадал, Арей, хотя и не был уверен! Ты сохранил ее! Прощай!… Я ухожу! Эй вы, за мной!
Седьмая тень рывком освободила руки, разорвав связь с другими тенями, и штопором вкрутилась в бетон причала. Шестеро с проклятиями исчезли следом. Когда они втянулись в бетон, на причале осталось лежать отрубленное лебединое крыло. Три крайних маховых пера сломались, на других были следы грязи. Страшное укоризненное крыло, как напрасно убитая птица, брошенная валяться в лесу. Арей мельком взглянул на него, хмыкнул и за шкирку выдернул из воды Добряка. Тому никак не удавалось выбраться на высокий причал, и он просительно поскуливал. Потом точно так же выдернул из реки подплывшую Варвару, которая вместо благодарности попыталась укусить его за руку.
– Вот так всегда! Собаки не кусаются, а люди - да, - хмыкнул мечник.
Варвара стояла на причале и обтекала. Вода была везде, даже в ножнах потерянного тесака. Волосы липли к лицу. А тут еще Добряку вздумалось отряхнуться. Пес выглядел довольным. Пробежались, да еще и искупались - день прожит не зря. Начерно отряхнувшись, но все равно оставшись таким же грязным, пес невнимательно лизнул заднюю лапу, оглядел ее и счел туалет завершенным.
Варвара стучала зубами. Правое колено не слушалось: чашечка от холода ходила вверх-вниз. Она даже не знала, что так бывает. Арей внимательно оглядел ее. Варвара больше походила на мокрого щенка, чем на человека. Нелепая, с прилипшими к лицу волосами, тонконогая, дрожащая. Но вот ее эйдос сиял куда ярче, чем прежде. На него больно было смотреть. Граница, прежде точно скальпелем проведенная, чуть отодвинулась, и контур света охватывал темную сторону.
Потом она взглянула на Арея, и граница эйдоса вновь сдвинулась к мраку. Арей ощутил себя огромным магнитом, искажающим природный свет эйдосов. В первые дни, когда Варвара только попала к нему, свет ее эйдоса был ровнее. Сейчас же он хоть и вспыхивал порой ослепительнее, чем прежде, но ведь и лампа горит ярче перед тем, как перегореть. Права Мамзелькина. Будь ты неладна, негодная старуха!
– Чего вы на меня уставились?
– трясясь от холода, спросила Варвара.
Резкие осенние ветра выдували из нее жизнь.
– Идем! Думаю, кто-нибудь согласится уступить нам свою машину.
– Арей повернулся и крупными шагами стал подниматься по ступенькам.
Две машины пришлось пропустить:
Вторая машина начала притормаживать, в сомнении канючить поворотником, но в последний момент дернулась и проехала. Эйдос у ее водителя бледнел, мигал, трусливо переливался. Было заметно, что человек разрывается между желанием помочь и страхом запачкать сиденья. Если бы просто вымокшая девушка, а то мужик еще с ней здоровенный… ну их… влипнешь еще в историю… лучше проехать и забыть.
Третья машина - тяжелая фура - оказалась подходящей. У ее водителя эйдоса не было, и он послушно, как сомнамбула, стал подводить свой автомобиль к барону мрака. Арей уже приготовился вышвырнуть его из кабины, но в этот момент откуда-то сбоку непрошено вынырнула маленькая, в две двери, машиночка с сердобольной барышней, как-то углядевшей дрожащую Варвару. У барышни эйдос был. Мокрая Варвара, благодарно кивнув, скользнула за отодвинутое сиденье. За ней без смущения проследовал Добряк, мгновенно заполнивший собой всю машинку и дружелюбно вильнувший хвостом прямо по лицу барышни.
Арей влез третьим и, почти уткнувшись коленями в лобовое стекло, захлопнул дверь.
– Ну, поехали, раз такое дело!
– сказал он.
Машинка тронулась, увозя барона мрака и его непутевую дочь.
Спереди сидела барышня с эйдосом, непрерывно трещавшая и предлагавшая Варваре зеленку и валидол - все, что нашлось в ее давно раскуроченной аптечке. Печка работала на полную мощность. Варвара начала согреваться. Под ногами у нее, сжавшись до невозможности, лежал поскуливающий Добряк. Арей все хмыкал и, думая непонятно о чем, качал головой.
Глава 14. Двое
Человек чаще всего ощущает счастье постфактум. Может, мне когда-нибудь и глоток воды будет казаться счастьем, и досадно будет, что я так глупо, так впустую тратил жизнь.
Эссиорх
– У нас на работе одна женщина называла мужа «зайчик». И когда он приходил, ей все кричали: «Зайчик пришел!» - произнесла Бабаня, входя в комнату. В руках у нее была тарелка с рыбным филе.
Бабаня всегда появлялась с какой-нибудь фразой или историей. Просто так она еду не носила.
– Тогда уж припрыгал, если зайчик!
– отозвалась Ирка, с тоской подумав, что уж ей-то так никто никогда не скажет. Ни зайчиков, ни кроликов, ни сусликов в ее жизни не будет. Ну и прекрасно! Обойдемся без зоопарка!
Бабаня поставила тарелку на стол, толкнув клавиатуру. На двери у Ирки висело зеркало. Возвращаясь, Бабаня повернула голову и строго посмотрела на свое отражение, точно спрашивала, как оно осмеливается быть таким возмутительно немолодым.
Ирка вспомнила, что, когда после аварии она лежала в хирургии, там тоже имелось зеркало. И вот однажды она слышала, как Бабаня сказала своему зеркальному двойнику: «Что смотришь? Жалко себя? Отныне твое «хочу» похоронено на Митинском кладбище!»