Танец на закате
Шрифт:
Она склонила набок голову и посмотрела на него. Пристально, задумчиво.
– Это было раньше. Наверно, раньше ты не мог любить, а теперь сможешь.
– Откуда ты знаешь? – усмехнулся он.
– Знаю. Вижу по твоим глазам. В тебе столько этого…
– Чего?
– Желания любить.
От всех этих откровений Энди вдруг бросило в жар. Неужели она заметила, что с ним творилось рядом с ней на кухне? Но при чем здесь любовь? Ему просто очень хотелось прикоснуться к ней. И это вполне понятно: уж очень она хорошенькая и соблазнительная. А желание
Он встал и пошел к окну освежиться. И пока открывал его, услышал за спиной, как она судорожно перевела дыхание, может, даже всхлипнула.
И почему, черт побери, люди так хотят любви, когда им от нее так плохо?
Скроив глупую улыбку, он вернулся на диван и потянулся к чайнику.
– Наш чай остывает, мадемуазель. Пора попробовать, что у нас заварилось, – задорно проговорил он и стал разливать чай. Потом подошел к ней, опустился на колени и поставил на пол перед ней чашку с чаем и банку с медом.
Она подняла на него глаза и улыбнулась.
– Наверняка что-то абсолютно безумное, как моя голова.
Она деликатно отхлебнула из чашки, потом элегантно запустила пальцы в волосы, прощупывая, просохли они или нет, и, наконец, кокетливо приспустила с плеч полотенце, обнажая длинную шею и плечи.
И Энди опять с огромным трудом поборол желание оказаться на полу рядом с ней и сжать ее в руках. Просто обхватить и держать, чтобы она перестала грустить.
Но ему пришлось вернуться на диван. Влюбленная русалка тосковала по другому…
Чай оказался очень странным, неопределимым на вкус напитком, который все же приятно согревал. Гроза миновала. В окно врывался прохладный ветерок и слышался шелест моросящего дождя. Его гостья какое-то время молча отхлебывала из чашки и, казалось, ни о чем не думала. Он уже собирался предложить ей перебраться на диван и устроиться на ночлег, как она снова ошеломила его вопросом.
– А скажи честно, я тебе нравлюсь?
Энди растерялся. Что за глупый вопрос?
– Нравишься, – ответил он и едва удержался, чтобы не добавить «очень».
– И ты думаешь, что такую, как я, можно полюбить?
Он видел, как она отодвинула от себя чашку и выпрямилась. Ее глаза округлились, губы слегка приоткрылись. Казалось, она приготовилась проглотить все, что он сейчас скажет.
– А почему нет? Ты – красивая… тонкая… чувствительная…
– Тогда почему он этого не видит?
В ее голосе снова было много страсти и отчаяния. Энди не сразу нашел ответ на этот вопрос.
– Ну… может, потому… что не всем дано это видеть. Так же, как не всем дано любить.
Она закачала головой и опустила глаза.
– Я знала…
– Что? – невольно вырвалось у него.
– Ничего. Это личное. – Она прикрыла глаза, и на ее губах появилась едва заметная улыбка.
Что такое она знала, осталось для Энди загадкой. Еще большей загадкой осталась ее улыбка. Странная какая…
Они опять
– Слушай, а у тебя не найдется чего-нибудь пожевать? А то у меня живот сводит от голода. – Она приложила руку к животу и по-детски нахмурилась. – Последний раз ела еще утром.
– Конечно, найдется, – оживился Энди. – В кухне полно еды. Хочешь, сварю тебе спагетти?
– Нет-нет, спагетти – это долго. Мне бы просто хлеба.
– Хлеб с сыром, пойдет? Сандвичи?
Она кивнула и улыбнулась легко и светло. И от этой ее улыбки Энди снова захотелось невозможного. Но единственное, что он мог позволить себе сделать для нее, это накормить. Он вскочил с дивана и бросился на кухню. А когда через несколько минут вернулся с двумя толстыми сандвичами с сыром, застал свою гостью лежащей на полу калачиком. Подложив под голову сложенные ладони и накрывшись полотенцем, она спала.
– Мадемуазель… Ваши сандвичи… – Он поставил тарелку с сандвичами на пол.
Она не отреагировала. Он снова позвал, уже чуть громче, и только убедился, что она спит. Мадемуазель. А как еще он мог обратиться к ней? Русалка? У нее наверняка есть имя, которое он до сих пор не удосужился узнать. А теперь она спит.
Энди растерялся: оставить ее спящей на жестком полу было как-то неправильно. Нужно перенести ее на диван…
Несколько минут он просидел на полу, просто любуясь покоем ее красивого лица, изгибами ее тела. Кто бы мог подумать? В его бунгало на полу спит женщина, а он сидит и любуется ею. Посреди ночи.
Наконец он решился. Затаив дыхание, склонился над ней, осторожно просунул одну руку под спину, а вторую – под согнутые коленки. Медленно поднял и пошел к дивану. Она спала доверчиво и крепко. Уложив девушку на диван, он тут же метнулся в спальню за пледом. Укрыл ее, а потом еще несколько минут простоял над ней, не в силах сдвинуться с места.
Его сердце молчаливо изливало благодарность к загадочной гостье. Ведь это благодаря ей в нем поселилось столько неясных добрых чувств.
Наконец, пожелав ей сладких сновидений, он погасил свет и пошел в спальню.
Глава 2
Энди проснулся на следующее утро с ощущением какого-то нелогичного, граничащего с безрассудством подъема в душе. Ему хотелось самых необычных для него вещей: петь, танцевать и даже летать, если получится. А больше всего ему хотелось увидеть свою ночную гостью, русалку. Может, она все еще в его доме?
Он вскочил с постели, запрыгнул в шорты и влетел в гостиную…
Но она ушла. Об этом говорит ветер, врывающийся в незапертую дверь и треплющий штору. Она ушла. И с этим ничего не поделаешь. Она должна была уйти. Она пришла, чтобы уйти. И то, что теперь примешивается к его радости, – досада, обида, грусть и еще какое-то чувство, которое не поддается оценкам разума, – не имеет смысла. Все это пройдет, как вчерашняя ночь. И ему просто нужно смириться с фактом.