Танец над вечностью
Шрифт:
— Оставь нас с сестрой Софией, — коротко приказал Даугав, осадив скакуна, и служанка послушно приотстала, бросившись помогать кому-то с поклажей.
— Что-то случилось, воевода? — решила я первой начать разговор, не замедляя шаг и вынуждая мужчину подстраивать коня под пеший ход.
— Неспокойно сейчас на дорогах. Княжеская власть ослабла из-за переворота, беспорядки кругом. Дурные слухи ходят… — Даугав как будто разговаривал сам с собой, но я чувствовала на себе его внимательный взгляд. — Войну пророчат
— Единый защитит всех своих детей, — твердо заявила я. — Что хотел? Говори прямо.
Голова болела и плохо соображала от недосыпа и повторяющихся дурных кошмаров. Не хватало мне еще в политику лезть, и без того забот хватало. Про находку в шатре купца я предпочла забыть.
— Дозоры княжеские лютуют, — продолжал как ни в чем не бывало воевода. — Все ищут кого-то, каждого путника досматривают, обыскивают…
— За своего боишься? — намеренно кивнула я на последнюю подводу.
Даугав едва слышно выругался и спешился.
— Ничего тебя не пронимает, зараза. Это тебе бояться надо! Полюбуйся, кого ищут!
Он толкнул меня в плечо и сунул листовку. Портрет меня позабавил какой-то излишней невинностью черт. Плохо выполненная копия рисунка Тени, несомненно, ее рука. Но когда она успела меня нарисовать? И главное, для кого? Неужели этот пакостный инквизитор заранее подсуетился? Я пожала плечами и скомкала листовку в руке. Отпираться было бессмысленно, однако воевода не спешил отдавать приказ о моем заключении под стражу.
— Я сразу понял, что с тобой что-то неладно. Серый Ангел… — протянул воевода. — Или Цветочек?.. Тебя арестуют, едва мы въедем в предместья Ихтинборка.
— Даугав, избавь меня от долгих церемоний. Что ты хочешь?
— Я слышал о Цветочке. Поговаривали, что она сумасшедшая, но всегда держала слово.
Под ложечкой неприятно заныло. Кажется, я опять вляпалась в очередное дерьмо.
— А еще поговаривали, что ее услуги стоили очень дорого! — огрызнулась я.
— Ты не в том положении, чтобы торговаться. Но прежде я хочу убедиться, что ты — Цветочек. Назови сумму, которую заплатили твоей банде за Блоху.
Я приподняла бровь. Откуда он вообще знает об этой сделке?
— Тысяча золотых.
Воевода поскучнел.
— Жаль. Придется сдать тебя страже…
— И девяносто шесть золотых сверху. По одному золотому за каждый шип.
— Демон раздери! Все-таки ты!.. — пальцы Даугава сомкнулись на моем запястье и дернули руку вверх. — Кто бы мог подумать, что вот так встретимся!
— Воевода, у меня абсолютная память, и я тебя раньше не встречала, — отрезала я, подавив желание заехать ему коленом в пах.
Мы застыли друг напротив друга, а нас обтекали фургоны, подводы с грузами, пешие путники, бойцы варда.
— Обещай! Обещай выполнить мою просьбу, и я отпущу тебя.
— Отпустишь? Куда? На съедение волкам? — я кивнула на безбрежную
— Дальше тракт разветвляется. Одна дорога ведет в Ихтинборк, а другая в Винден. Ты поедешь по второй. Возьмешь подводу и двух моих бойцов. Доберешься до поместья Седвига. Там дождешься меня. А потом… Поможешь моему побратиму.
— Это он в подводе?
— Да. Беглый каторжник. Обещай, что поможешь ему бежать в Гарлегию.
Перед глазами встало переплетение дорог и рек, искусно нанесенное на тонком себярском шелке. Поэтому воевода так трясся? Из-за тряпицы с детальной картой княжества? Мое давешнее предположение оказалось верным. Когда я полила теплой водой землю в шатре купца, то обнаружила пропажу. Шелк был настолько тонким, что выскользнул из шкатулки, мгновенно впитал кровь, потемнел и сделался незаметным, намертво вмерзнув в землю. Я оставила его лежать, где был, не желая ввязываться в еще одну историю. Но, как обычно, у Единого на меня были свои планы.
— Обещай! — хватка воеводы усилилась, и запястье отозвалось злой болью.
— Обещаю… — обреченно выдохнула я.
На развилке дорог мы с Тенью перебрались в подводу вместе со своими скромными пожитками и распрощались с торговым обозом. Путь на Винден был плохо расчищенным, неровным, и каждая встряска отзывалась во мне вспышкой острой боли в висках. Я забралась внутрь повозки и спросила:
— Как тебя зовут?
Ответом мне было молчание. Укрытый рогожей беглец отвернулся, в темноте был виден лишь его седой коротко стриженый затылок.
— Знаешь, что случается с людьми, которые не желают говорить мне свое имя? — я немного подождала ответа, но тщетно. — Я называю их сама. По собственному усмотрению. Ты будешь… Ежом.
Каторжник зашевелился и наконец обернулся. У него были глубоко запавшие на бледном лице карие глаза, борода и выдающийся нос с горбинкой. Тяжелый взгляд презрительно мазнул по мне, как по пустому месту. Я мстительно добавила:
— Даже не Ежом, а Ёжиком.
Я протянула руку, чтобы щелкнуть его по носу, но реакция оказалась отменной. Он перехватил меня за запястье и ощерился. Впереди не хватало пары зубов.
— Пошла вон!
Я спокойно разглядывала его, а потом поинтересовалась:
— Что у тебя с ногами? Давай говори, а будешь кочеврыжиться, вышвырну на мороз и оставлю подыхать.
— Не лезь ко мне, сука, — процедил он, вновь отворачиваясь. — Тебя наняли защищать, вот и делай свое дело. А меня оставь в покое.
Признаться, он меня разозлил.
— А вот грубить мне не надо, — прошептала я ласково у него над ухом. — А то не досчитаешься еще пары зубов, Ёжик. Я обещала переправить тебя в Гарлегию, но в каком виде ты туда попадешь, будет зависеть…