Танец Опиума
Шрифт:
— Удача, никак иначе. А что с Чёрным Дворцом?
— Камня на камне не осталось. Всюду руины. Ты и сейчас можешь слышать взрывы.
Саске горестно усмехнулся. Он к звукам взрывов и сотрясанию земли уже давно привык и внимания не обращал.
— А вы как? Хидан там глотку не надорвал?
— Надорвал, — доложил Учиха-младший не без горестной улыбки. — Матерился, бутылки твоего любимого рома поразбивал. Но Сакура как-то справилась с ним.
— Вы пешочком, походу, долго шли…
— Не то слово. Около семи часов в общем и целом. Сакура никакующая… Еле донесли
— А головорезов Хидана ещё не видели?
— Нет, — ответил Саске. — Пока что не до них. Мы все полуживые.
Они дошли до подобия лагеря и остановились. Все лежали на полянке, тяжело дышали и смотрели на небо. Только Какузу камнем точил мачете и напевал себе под нос песню:
«Видишь, небо сегодня в огне —
Это зарево, пламя небес.
Снова песня припомнилась мне,
Что нам пел под окном кипарис.
Отзвенят эти ясные дни
И покроют нас всех пеленой.
Я пою эту песню тебе,
Я пою эту песню с тобой.
Как цветы мои сохнут, так сохнет июль,
Так становится серым мой день.
У меня есть пятнадцать причин, чтобы выйти в окно,
Но, пожалуй, я выберу дверь.»
— Смотрите, кого Саске привёл, — проговорил он низким басом, оторвавшись от холодного оружия.
Все поподнимали головы, кроме заснувших прямо на земле девушек, и счастливо заулыбались, не в силах сделать ничего, кроме этого. Все ждали эпичной реакции Хидана. Тот, как и ожидалось, приподнялся на локтях, несколько долгих минут прожигал взглядом смертника, опустился и, прежде чем отвернуться, громко и отчётливо проговорил:
— Да пошел ты на*уй! Пидр-р-р…
Кисаме засмеялся, а затем медленно опустился на землю, закашлявшись кровью. Саске протянул бутылку воды Какузу в обмен на фляжку с медицинским спиртом и аптечкой. Около получаса Учиха-младший возился с раной восставшего из мёртвых. Многие заснули, а оставшиеся в бодром состоянии ходили за водой на речку и на разведку, дабы найти головорезов Хидана. К сожалению, гаджет последнего, с помощью которого Мацураси держал со своими подчинёнными связь, разрядился. И единственное, что сказал на это пепельный блондин, было: «Ну, всё! Теперь х*и сосать будем».
— Сколько уже можно материться, — сетовал измученный болью Кисаме, пока ему накладывали швы.
— Пи*даболам-смертникам вообще слова не давали!
Конан с Сакурой даже не думали просыпаться. Они лежали на траве в обнимку и всячески игнорировали ползающих по ним насекомым.
— Девчонки устали, — сонно сказал Куро Зетцу своему только что вернувшему с водой брату. — А Сакура так в себя и не приходит…
— Ничего, проспятся — как новенькие будут.
— А где Итачи? — вдруг спохватился своего начальника Широ. — Они с Сасори уже давно ушли. Почти с самого начала. И ещё не возвращались.
— Вернутся, — хмуро отозвался Какузу. — Куда они денутся. Даже Кисаме вернулся с того света.
И как бы в подтверждении слов Яку из кустов вынырнули две высокие сложенные фигуры.
— Нашли, — сообщил Сасори. — Они в километре от нас. Их всех перебили. Они к нам не спустились, потому что машины стерегут.
—
— Ещё немножко, ребят. Ещё чуть-чуть, — сказал Итачи. — Разбудите всех спящих.
— Конан тоже? — с мольбой в голосе спросил Зетцу. — Может, не надо? Она устала…
— Если есть желание тащить её на своем горбу — пожалуйста, не буди, — буркнул Мацураси.
— Я Сакуру донесу, — вызвался Широ.
— А брата твоего я тащить буду?
— Хидан, хватит бузить, — устало проговорил Какузу и молча взял на руки сопящую в обе дырки Конан.
Сасори аккуратно разбудил Дейдару и помог ему подняться с земли. Впоследствии блондин взвалил на себя тело Нагато, а Сасори помог Саске с еле ползущим Кисаме. Итачи взвалил на себя Пейна, а Хидан так и не позволил ни одному желающему подойти к Сакуре, хотя изначально планировалось, что именно Итачи возьмёт на себя дурнушку.
Мацураси аккуратно взвалил полусонную девчушку на свои руки, прижал к груди и побрёл вслед за другими, еле волоча ноги. Последний, финальный рывок оказался наисложнейшим. Они останавливались через каждые сто метров и никак не могли отдышаться, выпивая по полбутылки воды за раз. Саске постоянно приходилось оставлять Кисаме на Сасори и бегать к реке, текущей параллельно с ними, за водой.
Чёртова Дюжина с превеликим трудом добралась до горной дороги. Они вышли из тени ветвистых деревьев и сразу же увидали в далеко несколько кружащих по обочине фигур. Машины были тщательно спрятаны по кустам.
Головорезы Хидана мигом бросились на выручку начальству, как только завидели кучку хромающих вдалеке калек. Они и сами, без своих начальников, были в ужаснейшем состоянии. Из их последующих рассказов, которыми они занимали весь путь до машин, оказалось, что пробраться к горной дороге было многовато желающих. Полегли в этих густых горных лесах с несколько десятков людей, а та кучка из шести человек, их встретившая, — выжившие крупицы. Благо, набеги прекратились.
Добравшись до нужного места, головорезы поспешили отчистить чёрные джипы, предназначенные для плохих дорог и неровной местности, от травы, веток и хвои. Три автомобиля после многочисленных обстрелов едва завелись, а остальные десять — остались гнить в кустах.
Ближайшее Окружение с горем пополам погружали в джипы в первую очередь раненных и бессознательных, а уже более или менее целые после всего пережитого только в последнюю очередь заботились о своем комфорте и благополучии.
Они ещё долго тряслись на извилистых обходных путях — только к утру выбрались на ровное шоссе…
***
От издаваемого шума закладывало уши даже в кабинке. Подобранные военными вертолётами в первом же городе, до которого они смогли добраться, мафиози держали курс на небольшой провинциальный городок Германии, расположенный на окраине страны. Там, в небольшой областной больнице, частной собственности влиятельной семьи Узумаки, их уже ждала Карин с распростёртыми объятиями. С ней Итачи связался, как только в его власти оказались мобильник и связь.