Танец плащей
Шрифт:
— Да, мой лагерь, — сказал Ирон. Он улыбнулся ей, и она почувствовала, что краснеет еще больше. Она осторожно прикоснулась к царапинам и, не почувствовав крови, поцеловала их.
— Прости меня, — сказала она. Она высвободилась из его объятий и присела в реверансе в своем грязном, порванном платье. Ее волосы были в беспорядке, и никакое быстрое вытирание с тыльной стороны руки не могло скрыть ее слез.
— Нечего прощать, — сказал Ирон, притягивая ее к себе и целуя в лоб. — Теперь все в безопасности. Все в порядке.
Ее рыдания возобновились. После долгих дней и ночей, проведенных в камерах, дрожа от холода и отчаянно нуждаясь в разговоре, она не могла
Я ожидал, что вы вернетесь раньше, — объяснил Ирон, когда они углубились в лес. Элисса сидела рядом с ним, тепло божественного огня согревало ее холодную плоть. Габа сидела напротив, держась подальше от огня.
— Были осложнения, — объяснила Габа.
— Если Элисса здесь со мной, я могу себе это представить, — сказал Ирон. — Она должна быть правительницей поместья Готфридов, а не беглой изгнанницей. Расскажи мне, как ты допустил такую ужасную ошибку.
— Они были готовы, — сказала Габа. — Когда Элиоса и Кула вернутся, они скажут тебе то же самое. За стенами прятались сотни наемников. Ты никого не обманул своей просьбой, Кулл, только в выборе помощи. Мы все должны быть мертвы.
— Мне говорили, что ты никогда не ошибаешься, — сказал Ирон. Он завязал свои светлые волосы на затылке, придавая лицу напряженное, опасное выражение. — Мне говорили, что даже Аргон Ирвинг содрогнется, если узнает, что ты пришел за ним; так как же какой-то глупый купец смог так легко победить тебя?
— Если бы ты пришел, — сказала Габа ледяным голосом, — Ты бы сам увидел. Ты бы умер, но, по крайней мере, получил бы ответ.
Элисса подумала, что он потянется за мечом, но прежде чем он успел это сделать, появились остальные безликие женщины. Габа коротко кивнула остальным. Они сидели бок о бок у огня, лицом к Ирону и Элиссе.
— Почему ты здесь одна? — Спросила Элиоса, — Разве у вас не должно быть слуг и слуг? Это не условия для рождения Эллисы.
— А вы не подумали, что я здесь прячусь? — Спросил Ирон. — Я могу выжить сама. Только один охотник заметил мой костер, и я заплатил ему достаточно, чтобы он оставил нас в покое.
— Тогда он станет богаче только тогда, когда продаст твой секрет вдвое дороже, — ответила Элиоса. — Не будь дураком. Вы должны переехать в другое место.
И снова Элисса ожидала гневной реакции и снова удивилась тому, как послушно отреагировал ее возлюбленный.
— Если ты считаешь это разумным, — сказал он. Он крепче обнял ее, и, удовлетворенно вздохнув, она позволила ему уткнуться головой ему в подбородок. Ее дыхание коснулось его шеи.
— Может быть, еще не поздно, — предположила Габа. — Если мы убьем Лорда Готфрид до того, как он назначит нового преемника, по закону Эллисса унаследует его состояние и деловые сделки.
— Нет, — сказала Элисса, высвобождаясь из объятий Ирона. — Я не хочу, чтобы его убили. Что бы он со мной ни сделал, он этого не заслуживает. Я беспокоюсь за свою семью, включая отца. Эти воровские гильдии уничтожат все, ради чего работала моя семья. Я не могу этого допустить. Вот почему я должна взять дело в свои руки.
— Она последняя, — сказала Элиоса. — Бернард не может вычеркнуть ее из завещания, потому что, если он это сделает, линия Готфрид умрет от росчерка его пера.
— Прекрати, — сказала Элисса. — Каждый из вас. Я не позволю тебе убить его. Он не прогонит
— Времени у тебя может и не быть, — мрачно сказала Элиоса.
— Леди, я думаю, моей красавице нужно отдохнуть, — сказал Ирон. “Не могли бы вы оставить нас наедине? Возможно, завтра утром мы подготовим разумный план. Сейчас, я думаю, мы все немного расстроены тем, как все развалилось.
Безликие женщины скользили между деревьями, и только Элиоса оглядывалась. Она ничего не ответила, хотя Элисса чувствовала, что ее глаза смотрят на нее сквозь тонкую белую ткань.
— Извини, — сказала Элисса, снова усаживаясь у огня. Она не знала зачем, но чувство вины давило на ее плечи. Своими поступками или нет, она чувствовала, что подвела стольких людей. Ирон положил руку ей на плечо, и она была благодарна за его доброту.
— Все совершают ошибки, — сказал Ирон. Он шагал за ней, и молчание, которое, как она надеялась, закончится, тянулось все дольше и дольше.
— Я не вынесу, если он умрет, — сказала она. Шаги Ирона действовали ей на нервы. Что его так беспокоит?
— Иногда хорошие люди должны умирать, чтобы способствовать чему-то большему, — сказал Ирон.
— Да, но я….
Кто-то схватил ее за плечо. Прежде чем она успела закричать, другая схватила ее за горло.
Ирон поднял ее и швырнул на дерево. Она всхлипнула, звук был приглушен его пальцами в перчатках, когда ее спина прижалась к шершавой коре. Когда она посмотрела ему в глаза, то увидела тот самый огонь, который всегда возбуждал ее страсть и звал в постель. На этот раз гнев смешался с похотью. Ей показалось, что она смотрит в глаза незнакомцу.
— Слушай внимательно, девочка, — сказал Ирон Он старался сохранять спокойствие, и ему пришлось стиснуть зубы, чтобы не закричать. — Мы все поставили на твое Вознесение. Ты понимаешь это? Ты изгой и дурак, если думаешь, что твой отец не вычеркнет тебя из завещания этой же ночью. Ты для него мертва. С таким же успехом он мог быть мертв для тебя.”
Он помолчал, словно ожидая ответа. Она слабо кивнула.
— Хорошо. Ты понимаешь. Раз уж ты в настроении слушать, давай кое-что проясним. Теперь ты служишь мне. Когда меня нет рядом, ты служишь моей семье. Мы сделаем все, чтобы вернуть тебя к власти, и я имею в виду все, глупая девочка. Я ожидаю, что наша преданность будет вознаграждена. Наши дети унаследуют состояние Готфридов. Наши внуки будут танцевать в шахтах, где твой отец давится топорами и рабами.
Он медленно убрал руку от ее рта. Все ее тело дрожало. Когда он поцеловал ее, она подавила позыв к рвоте.
— Ваш род обречено, — сказал он. — Мы Куллы. Всё ваше будет моим.
Он погладил ее по волосам. На лице появилась злобная улыбка.
— Все…и ты в первую очередь, и прямо сейчас!
Он быстро расстегнул брюки и прижал ее к дереву. Одной рукой он схватил Эллису за волосы, другой задрал ей подол платья. Грубо и сильно он овладел её. Она была ему и так отдаться, но не после того как Кулл посвятил её в свой план. Его прикосновения были настолько резкими и неаккуратными. Боль пронизывала её как физическая так и моральная. Пока ее спина кровоточила по коре дерева, а спина покрывалась ссадинами, она поклялась заставить его заплатить за это. Пока его руки шарили по ее груди, слезы текли по лицу, она проглотила гнев и стыд и позволила им сжечь свои иллюзии. Она не знала, как, не знала, когда, но когда она поднимется в поместье, которое по праву принадлежало ей, она не позволит такой собаке, как Ирон, ощутить вкус его власти.