Танец плащей
Шрифт:
Он поднял меч, как будто ответ паладина мог повлиять на его решение. Этрик посмеялся над их глупостью.
— Мы хотим, чтобы она была в безопасности, ты простаков, — Этрик сказал. — Она — наша собственная защита от Бернарда Готфрида. У нас общий враг, но ты съеживаешься и слабо нападаешь на меня. Молись, чтобы я тебя больше не видел.
Он покинул лагерь, обойдя стражу Тео. Следы были хаотичными, но, увидев группу, ведущую прямо на юг от лагеря, Этрик пустился в погоню. Две безликие женщины были мертвы, а третья бежала со своей добычей. Его работа была почти закончена, и ночь
Глава 31
Убедившись, что все спят или заняты, Ромул накинул светло-серый плащ и выскользнул из комнаты. Что-то давило на него, и он знал только одного человека, который мог ответить ему. Проблема заключалась в том, что в данный момент этот человек был спрятан глубоко в храме Асмуда. Он сомневался, что жрецы позволят ему увидеть Делисию, и в равной степени сомневался, что они выпустят ее.
Ромулу показали, как прятаться, как убивать и как воровать, но ни разу не показали, как проникнуть в дом с целью поговорить. Ночь обещала быть интересной.
Коридор был пуст. Он быстро побежал в соседнюю комнату. Одна из половиц была расшатана и легко поднялась, когда Ромул потянул за нее. Внизу был туннель, соединявший их с другими, который тянулся из-под поместья, как муравейник. Убедившись, что Кинжал надежно заткнут за пояс, Ромул спустился вниз и повесил доску на место.
Дорога была узкой и темной. На мгновение Ромул услышал шум и испугался, что кто-то приближается с другой стороны. У него не будет ни оправдания, ни причины объяснять свой уход. Аргон будет в ярости. Он услышал еще один звук, похожий на тот, который он только что заменил. Затем наступила тишина. Через пять долгих минут Аргон снова пополз, уверенный, что за ним никто не следует.
Когда он выбрался из туннеля, то оказался под огромной пустой кучей ящиков, которые никогда не убирали и не выносили из переулка. Ромул вытащил из кармана толстую полоску ткани и привязал ее к лицу, подогнав так, чтобы глазницы идеально подходили друг к другу.
Он больше не был Ромулом.
«Гёрн» бросился вниз по улице, его бледное плащ развевается за его спиной. Мгновение спустя из-под ящиков появилась еще одна фигура и бросилась в погоню.
Маделин почувствовала, что глаза у нее слипаются, но не поддалась искушению. Не имело значения, что она верила, что с ней ничего не случится. Ей хотелось, чтобы при встрече с мужем ее глаза налились кровью, а движения стали медленными и неровными. Его гнев только возрастет, когда он увидит ее такой.
Из щели в двери лился свет. Маделин почувствовала, как ее сердце остановилось, а пальцы сжали Кинжал. Возможно, она ошибалась. Возможно, они все-таки убьют ее.
Дверь открылась. Ослеплённая внезапным светом, Маделин вздрогнула и закрыла глаза рукой. Она увидела маленькую фигурку, слишком маленькую для убийцы.
— О, — услышала она голос девушки. — Я не знаю…
Маделин опустила руку, когда девушка, к счастью, наполовину закрыла дверь. В тусклом свете она могла увидеть. Девушка стояла, заложив руки за спину. На ней было простое белое платье, доходившее до лодыжек. Ее волосы без украшений рассыпались по обеим
— Я не спала, — сказала Маделин. Она поняла, что все еще сжимает кинжал, и опустила его на кровать. Это, казалось, немного успокоило девушку.
— Меня послали за… …
Она покраснела и указала на ночной горшок в углу. Мадлен закатила глаза.
— Оставь, — сказала она. — Приходи за ним утром.
Девушка помолчала, явно решая, какому приказу следовать. Маделин уставилась на ее лицо, видя странную фамильярность. Когда девушка повернулась, чтобы уйти, Маделин произнесла имя.
— Эсхатон?
Девушка вздрогнула, словно от шока.
— Откуда ты знаешь мое имя? — спросила она, оборачиваясь.
— Только последнее, девочка. Ты еще не дал мне свой первый.
Девушка покраснела.
— Делисия Эсхатон. Приятно познакомиться, Миледи.
Она присела в реверансе, искусном и нелепом в простом длинном платье.
— Я знала твоего отца, — сказала Маделин. — Много лет назад, когда он еще был лордом. У тебя его волосы и глаза. Мы не были близки, но иногда разговаривали. Затем он позволил своей вере взять верх над чувствами и исчез в этих уединенных залах.
Делисия, казалось, не знала, как реагировать.
— Надеюсь, вы сохранили приятные воспоминания о моем отце, — сказала она наконец. — Хотя мне больно говорить о них. Мне пора.
— Останься, — сказала Маделин, идея росла в ее голове. — Я заперта здесь одна уже много часов, и было бы неплохо с кем-нибудь поговорить.
Делисия открыла, было рот, чтобы возразить, но передумала. Маделин похлопала по месту рядом с собой на кровати, и Делисия неохотно села.
— Они требуют, чтобы у тебя были такие простые волосы? — Сказала Маделин, проводя рукой по огненно-красному.
— Нет. У меня не было времени. Я так новый здесь.
Делисия немного напряглась, когда Маделин начала заплетать косы, затем медленно расслабилась. Проведя всю жизнь в судах, обедах и экстравагантных вечеринках, Маделин давно научилась читать и манипулировать другими. Делисия плыла по течению, одинокая и напуганная. Самое главное, она, казалось, жаждала материнскую фигуру по тому, как быстро она расслабилась после начала плетения.
Маделин лихорадочно ломала голову. Делиус Эсхатон-он был женат, но, что случилось с его женой?
— Мне так жаль твою мать, — сказала она, решив не вдаваться в подробности. Ни один ребенок в таком возрасте, как Делисия, не захотел бы обсуждать такой вопрос. Что было важнее, так это утешение, которое Маделин вложила в свой голос, нежная честность и сочувствие.
— Папа… он помог нам, — сказала Делисия. Все ее тело, казалось, дрожало. — Я скучаю по нему. Я скучаю по брату. Я скучаю по маме и бабушке. Я не хочу быть здесь, я хочу быть дома, я хочу быть…”
Она разрыдалась. Даже с ее манипуляциями, Маделин была удивлена его скоростью. Девушка, должно быть, весь день была на взводе, просто ждала чего-то, что могло вывести ее из себя. Зная, что ее выбор времени должен быть идеальным, Маделин позволила Делисии поплакать достаточно долго, прежде чем обнять ее за плечи.