Танец плащей
Шрифт:
— Узрите Льва! — раздался голос, невероятно низкий и гулкий из каждого угла комнаты. — Узрите силу Его Величества.
Лев зарычал. Глубоко в его глотке Ромул увидел тысячи плачущих жизней. Они потянулись вверх и завыли, их крики смешались с могучим ревом Бога. Ромул почувствовал, как его душа затрепетала. Он прижался лицом к холодному темному камню. Слезы потекли из его глаз. Он не мог думать. Он мог только дрожать от удивления.
Вы сомневаетесь в моей власти? — спросил Лев. Кто ты для меня, смертный? Когда твоя жизнь закончится, я буду истиной, которая ждет тебя. Где ты будешь стоять в моей вечности? Будете ли вы поклоняться рядом со мной, или Я сожгу вас в
Ромул бесстыдно зарыдал. Он никогда не испытывал такого ужаса. Он был обнажен перед Богом, жалкий и беспомощный. Он стукнул кулаками по полу. Пот покрывал его, как холодная простыня. Лев снова зарычал, его дыхание превратилось в огонь и зубы. Его одежда порвалась, а плоть порвалась. Кровь лилась во все стороны, словно законы мира не имели никакого отношения к священной комнате Корага.
— Ты поклянешься мне жизнью? — спросил Лев.
Глубокая часть Ромула хотела подчиниться. Он хотел, чтобы террор закончился. Тьма поглотит его, и разумнее всего будет сдаться. Рядом со Львом было лучше, чем вой, который он слышал внутри. Бесконечно лучше.
Ромул подумал о том, что сказал Риборт. Асмуд был всем хорош в человечестве. Со слезами на глазах он посмотрел на Льва, ища в нем ту же доброту. В огне он ничего не увидел. Смерть, чахотка, гнев и осуждение смотрели на него, тлея в физической форме. Ни одна любовь, наполнявшая молитвы Делисии, не могла жить в этом ужасном существе. Он чувствовал, что его разум раскалывается, как будто перед ним два пути, и он наполовину хочет спуститься по одному, наполовину-по другому.
— Поклянись! лев зарычал. На коленях поклянись мне жизнью. У меня не будет другого выхода. Смерть — твоя судьба, дитя. Я вижу это яснее, чем вы видите солнце и Луну. Ты умрешь от руки друга, если будешь сопротивляться моей милости. Рядом со мной, ты будешь править Нелдарк как полубог.
Два пути. Два существа. Два ума. Его отец желал этого первого пути, легкого пути, пути кровопролития и убийства. Но Того, Кого зажег Риборт Гёрн, того, кого защищала Лейла и воспитывала Делисия, увели в смертельный свет. Каждый из них наполнял его страхом. В глубине души он знал, что правильно. Он знал, какой выбор должен сделать. Но он боялся.
— Выбирай! — лев зарычал. — Теперь, или Я сожгу все, что делает тебя тем, кто ты есть, и отдам священникам пустую оболочку.
Он не мог выбирать. Его охватил ужас. Звезды кружились в темноте вокруг Льва, как будто само небо окружало воплощение Корага. Из его ноздрей валил дым. Его глаза вспыхнули от нетерпения. Лев открыл пасть и зарычал. Его время истекло. Момент был упущен. Ромул почувствовал, как его захлестнул рев, более сильный, чем прежде. Казалось, мир вот-вот рухнет под его напором. Его уши никогда больше не услышат. Его глаза горели от слез. Дыхание в легких остановилось. Его сердце бешено колотилось. В его сознании бушевал огонь, пожирая все. Выбор. Был только один. Ромул знал это. Огонь был алтарем, и он положил свою жертву.
Все, что должно было стать Ромулом, сыном Аргона Ирвинга, убить без вины и посвятить все кровопролитию и убийству, он бросил на этот алтарь. Он открыто приветствовал рев, теперь уже очищающий огонь. Он позволил ему уничтожить свой страх. Он позволил себе забыть о раскаянии. Она разрушила его стены. Посреди этого рева он рассмеялся.
— Пусть Ромул умрет, — сказал он. — Гёрн живёт.
Новые призрачные порезы хлестали его по рукам и груди. Кровь теперь текла в правильном направлении. В легкие хлынул дым. Голова у него кружилась — легкая, кружащаяся и свободная. Его шея поникла. Он закрыл глаза. Все еще смеясь,
— Сказал Пеларак, открывая дверь. Еще два жреца вошли внутрь и присоединились к нему в маленькой квадратной комнате. Голые серые стены, холодный каменный пол.
— Вам это удалось? — спросил один из жрецов.
— Он видел Льва, — сказал Пеларак. — Никто, кроме самых верных и жили. Когда он проснется, его сердце будет принадлежать Корагу. В этом я уверен.
— Хвала Корагу, — сказал другой.
Они вынесли мальчика из комнаты. Пеларак смотрел им вслед, слегка нахмурившись. Что-то было не так, но он не мог понять, что именно. Он не слышал слов Льва, не видел его видения, но чувствовал его устрашающую силу, наблюдая, как Ромул рыдает и плачет на коленях. Было что-то тревожное в том, как Ромул смеялся в самом конце.
Решив расспросить Ромула, когда тот проснется, Пеларак вышел из самой священной комнаты. Он посвятит час молитве, а затем отправится спать, в чем отчаянно нуждался. Возможно, утром все покажется лучше.
Глава 33
— Ты не должна останавливаться — настаивала Кула, пока они бежали. — Паладин последует за нами. Он всегда будет следовать.
Эллиса кивнула. Ее дыхание стало прерывистым, а левый бок болел так, словно в него вонзился Кинжал. Они бежали на Запад, прочь от лагеря и от стен Вельдарена. Несколько раз они меняли направление, но только для того, чтобы избежать холмов, окружавших местность.
— Где? — спросила Элисса, чувствуя головокружение и не в силах закончить вопрос.
— Река близко, — сказала Кула. — Мы используем это, как должны.
Элисса изо всех сил старалась не отставать, но они бежали уже почти час после того, как покинули лагерь Кул. Она никогда не чувствовала себя не в форме, но это было выше ее сил. Она начала спотыкаться, но Кула крепко держала ее за запястье.
— Не далеко, — Кула настаивал. — Спешить. Совсем недалеко.
Река Кинель текла на юг от гор, проходя к западу от Королевского леса и петляя в четверти мили от Вельдарена, прежде чем отправиться на юг, отмечая Западный край королевской полосы. Несмотря на боль в боку, слабость в ногах и прерывистое дыхание, Элисса сумела добраться до края.
— Мы должны попасть на другую сторону, — настаивала Кула, — Река широкая, но не глубокая. Паладин пройдет, но медленно. Платная почта ему помешает.
— Пожалуйста, — сказала Элисса. — Дай мне немного отдохнуть.
— Отдохни на другой стороне, — сказала Кула, — Он может быть здесь в любой момент. Жизнь или смерть, девочка. Выбирать.
Она поднялась на ноги и схватила Кулу за плечо.
— Жизнь, — сказала она.
Вода доходила им до шеи, и было ужасно холодно. Губы Элиссы посинели, зубы застучали. Кула потащила ее за собой, хотя Элисса уже не чувствовала, как ее рука сжимает запястье. Она боялась свежего воздуха, но в глубине души была уверена, что он все еще теплее, чем вода.
— Огонь приведет его к нам, — сказала Кула, даже ее скрипучий голос немного дрожал. — Но у нас нет выбора. Я могу сразиться с паладином. Я не могу бороться с морозом.
Через минуту они появились с другой стороны. Элисса сделала несколько шагов, прежде чем упасть на колени и согнуться пополам, скрестив руки на груди. Она попыталась заговорить, но дрожь была такой сильной, что она не могла произнести ни слова.
Кула встал на колени перед Элиссой. Тени вились вокруг ее тела, двигаясь медленно, как будто они тоже были затронуты холодом. Руки Кулы коснулись травы, пальцы зарылись в землю.