Танец с дьяволом
Шрифт:
Все засмеялись. Збиг достал из кармана бутылку водки, отвинтил пробку и, прежде чем отхлебнуть, провозгласил:
— За Вену! За наш новый дом!
— За Сан-Франциско! — сказал Валентин, прикладываясь к горлышку. Он сделал глоток и передал бутылку Магде.
— За Австралию! — она явно приободрилась и повеселела.
Люба, поднеся бутылку к губам, тихо произнесла, взглянув на Валентина:
— За Австралию!
Выпив бутылку, они громко, заглушая стук колес, спели «Многая лета» в честь своего избавителя
— А далеко до австрийской границы? — спросила Люба.
— Часов десять. Долго еще — можешь поспать, — Збигнев улегся на картонные ящики и положил голову на свернутый пиджак.
Люба скользнула к дверям — туда, где устроился Валентин. Он пододвинулся, давая ей место, и они лежали теперь щека к щеке.
Магда, сидя одна в углу, видела их сплетенные в тела и погрузилась в свои невеселые мысли. Теперь она понимала, почему дочь так ни разу не вышла с него вместе на промысел.
— Ты не жалеешь? — шепнул Валентин.
— Нет, — просто ответила Люба.
— И не боишься?
Люба протянула руку и погладила его лицо.
— Я люблю тебя.
Никогда прежде она не произносила этих слов — только слышала, как в фильмах холеные женщины в прозрачных рубашках говорили их, обращаясь к элегантным мужчинам, не спеша потягивавшим коньяк. А она лежала на твердом полу товарного вагона, подрагивающем на стыках рельсов, среди ящиков с ветчиной. Вагон мотало из стороны в сторону, губы Валентина касались ее лба, бровей, век, носа… Но вот они нашли ее губы, и этот поцелуй был слаще, чем в любом кино.
Они проснулись от скрежета и лязга колес. Состав замедлял ход. В щели вагона проникал солнечный свет. Все вскочили.
— Тихо! — предупредил Збиг, когда снаружи раздались голоса. — Австро-венгерская граница.
Валентин приник ухом к двери, пытаясь разобрать слова.
— По-каковски говорят? — шепнул Збиг. — По-венгерски?
Валентин пожал плечами.
— По-немецки?
— Не разберу.
Поезд тронулся, и они вздохнули с облегчением. Збиг взглянул на часы.
— Еще два часа — и Вена.
— И что же мы будем делать? — спросила Люба.
— Откроем дверь и попросим политического убежища.
— А дадут?
— Дадут, они добрые. Поместят нас в лагерь для беженцев.
Прошло еще шесть часов. За стенами вагона по-прежнему было светло. Поезд, казалось, все набирал и набирал скорость. Когда же он остановится? Когда будет Вена? Куда они едут? Все посматривали на Збига, а он — на часы.
— Збиг, где мы? — не выдержала наконец Люба.
— Не знаю. Мы давно уже должны были прибыть в Вену. Может, поезд опаздывает? — Збиг впервые выглядел растерянным.
— Может, мы не в ту сторону едем? — поддела его Люба.
— Ну, тогда кричите хором «Здравствуй, Москва!», — пошутил
— Перестань ты! — мрачно отозвался Збиг.
— Вы злитесь оттого, что есть хотите, — вмешалась Магда, стремясь разрядить обстановку. — Давайте-ка лучше вскроем еще баночку!
Люба завела глаза:
— Мне теперь до самой смерти не захочется ветчины!
Валентин снова прильнул к щели, пытаясь понять, где садится солнце.
— Вроде едем на юг.
— В Югославию? Не может этого быть.
— Надо бы открыть дверь и, пока не стемнело, определить, где мы находимся, — сдерживаясь, сказала Люба.
— Верно, — захохотал Валентин, — и если увидим снег, значит, в Сибири.
— Эту дверь черта с два откроешь, — сердито сказал Збигнев. — Да и опасно.
— Послушай, ты, — повернулась к нему Люба. — Затевать все это ты не боялся, деньги у нас брать — тоже, а теперь не даешь даже узнать, куда нас по твоей милости занесло.
— Ну а что, если мы еще не выехали из коммунистической зоны?! Пойми, нельзя срывать пломбу с вагона, а иначе дверь не открыть!
— Да не шуми! — успокаивающе сказал ему Валентин. — Никто тебя ни в чем не обвиняет. Ты свое дело сделал чисто. Но, думаю, Люба права.
— Чего?
— Да-да, она верно говорит. Мы слишком долго сидим тут взаперти. Сам знаешь — едем лишних шесть часов, а поезд знай себе пилит. Так что надо открыть дверь.
— Зря вы это затеяли.
— Давай-ка сориентируемся на местности, а дальше видно будет.
И, не дожидаясь ответа, он шагнул к дверям. Люба бросилась ему на помощь, и вдвоем они откатили дверь в сторону, сорвав пломбу. В вагон ударила струя свежего воздуха, разогнавшая духоту. Мимо пролетали зеленые луга — на них мирно паслись овцы и коровы. Они увидели дорожный указатель, но, что там было написано, не разобрали, маленький автомобильчик у переезда, мальчика-пастуха, помахавшего им.
— Мне тут нравится, — сказала Люба, — давайте сойдем.
— Жить надоело? — осведомился Валентин. — У него скорость под восемьдесят.
Они выглядывали из дверей, подставляя лица свежему ветру, и пытались понять, где находятся. Стало темнеть, впереди показались огни. Поезд замедлил ход.
— Ну! — крикнула Люба, — надо прыгать, а то опять разгонится!
— Рано еще! — крикнул Валентин. — Я скажу, когда можно будет. Приготовьтесь! Прыгайте по ходу поезда! Первый — я, за мной — Збиг, будем ловить женщин.
Он взялся за дверь, ободряюще подмигнул Любе, оттолкнулся и разжал пальцы. Люба видела, что он не упал, а побежал рядом с медленно идущим поездом. Збиг тоже устоял на ногах. Люба и Магда, прыгнув, оказались в высокой траве, совсем неподалеку от вертящихся колес. Когда во тьме исчезли огоньки хвостового вагона, они двинулись вверх по склону — туда, где слышался собачий лай.