Танец с дьяволом
Шрифт:
— Ну, еще по одной — и ведем нашего Дэнни домой!
Они выпили. У столика то и дело останавливались мужчины, что-то говорили Магде и Любе, от чего те покатывались со смеху, приглашали их танцевать. Магда отмахнулась и снова разлила водку по рюмкам:
— Еще по одной — и уложим Дэнни спать! О’кей?
Расхохотавшись, они опрокинули водку.
Какой-то молоденький морячок с бескозыркой в руках поклонился Магде и протянул ей красную гвоздику.
— Потанцуй с ним, — сказал Дэнни, — я разрешаю.
Магда воткнула
— Я так рада, что ей весело, — сказала Люба.
— Да, и как она свежа и молода! Просто прелесть!
Дэнни доставляла удовольствие безыскусная радость Магды. Но как же она могла стать проституткой? А Рахиль? Он знал ответ. Ты делаешь все, чтобы выжить, если тебе хватает на это мужества, — вот и все. А если бы муж не бросил ее, не бежал из Польши? Что ж, тогда она, быть может, так и осталась бы в Бродках, была бы примерной супругой и матерью. А Люба? Он повернулся и взглянул на нее: прихлопывая в ладоши, она ритмично подергивала плечами в такт музыке. Нет, это не тот случай: так или иначе, но она сбежала бы отсюда.
Морячок подвел Магду к столику, и она бросила гвоздику дочери. Дэнни чокнулся с ней. Хорошая мать. На все готова, чтобы порадовать свое дитя, — он чувствовал легкую дурноту.
— Дэнни, пойдем, я тебя научу нашим танцам, — тянула его Люба.
Он засмеялся, взял ее за обе руки.
— Нет уж! Танцуй, а я, пожалуй, пойду в отель.
— Мы с тобой.
— Посидите еще, здесь так весело. Я что-то устал. Лягу спать.
Люба перестала улыбаться:
— А как же мое обещание?
— Обещание? Я благодарен тебе за то, что ты собираешься его выполнить, но скажи, почему ты так долго ждала?
— Не хотела тебя терять, — пряча глаза, ответила она. — Я могла бы вернуть тебя только… только этим.
— Нет. Я вернулся, Люба, потому что ты мне нужна. Я кое-чему научился за последнее время, — и отвечая на ее невысказанный вопрос, наклонился к ней, обеими руками взял ее голову: — Люба, есть фантазии, которые никогда не должны становиться реальностью.
Он поднялся.
— Подожди, я провожу тебя! Дэнни, ты заблудишься!
— Я найду дорогу…
Дэнни открыл глаза. Рядом, со слабой, умиротворенной улыбкой на лице спала Люба. Что ей снится? То, как ночью она неслышно скользнула к нему в постель, как он проснулся, ощутив рядом ее тело? То, как, не произнеся ни единого слова, они особенно нежно и бережно любили друг друга, а потом уснули, не размыкая объятий?
Где-то очень далеко зазвучала музыка на карусели — она замедляла ход и должна была вот-вот остановиться. Дэнни представил себе пестро и ярко раскрашенных, но местами облупившихся лошадок. Он тоже устал от вечного кружения.
Надо остановиться. Есть кое-какие дела.
Дэнни осторожно, чтобы не потревожить Любу, поднялся с кровати, принял душ, оделся.
Сняв трубку телефона, он вполголоса подтвердил заказ на билет, потом стал укладываться.
Проснулась Люба и, зевнув, сказала с улыбкой:
— Я думала, ты будешь еще спать и спать.
— Я — ранняя пташка, — ответил Дэнни.
Тут она заметила его сумку.
— Куда ты собрался?
— В Швейцарию. В Лозанну.
— Дэнни… — позвала она. — Подойди-ка сюда.
Он присел на край кровати.
— Там, в кафе, ты сказал, что кое-чему научился. Я тоже.
— Да? И чему же?
Она глядела ему прямо в глаза:
— Знаешь, вчера мне было очень весело… Как будто вернулись наши с Магдой прежние деньки. Но я теперь точно знаю, что никогда больше не буду шлюхой. — Она засмеялась. — А буду я знаменитой художницей.
— Дай Бог. — Дэнни взял ее за руку. — Ты мне пришлась по сердцу, Люба. Ты — честная, а там, где я живу, это большая редкость. И я всю жизнь лгал и хитрил. — Он поднялся, перекинул через плечо ремень сумки.
— Не уходи, — голос ее чуть дрогнул. Она выпрыгнула из постели и пошла за ним в гостиную. Ты мне нужен, Дэнни.
— И ты мне нужна, Люба. Я тебе благодарен за очень-очень многое.
В ее наготе было что-то трогательное и беззащитное. По щеке покатилась слеза — Дэнни впервые в жизни видел, как плачет эта женщина.
— Мы еще когда-нибудь увидимся с тобой?
— Да. Я тебе обещаю, — ответил он с порога и улыбнулся. — Через неделю я буду в Лондоне.
Люба, бросившись к нему, обвила руками его шею. Дэнни крепко прижал ее к себе и вдруг почувствовал, как просто и легко выговаривается то, что ты думаешь на самом деле:
— Я люблю тебя, Люба. Я очень тебя люблю.
Эпилог
Дэнни откинул спинку кресла и посмотрел в иллюминатор. По ниточке железной дороги вдоль берега реки полз крошечный железнодорожный состав, к ли выбирались из Польши Магда и Люба?
Они были неразрывно связаны между собой и в Кракове, и потом, после побега. Они никогда не попытаются ослабить эти узы.
Дэнни подумал о своем фильме, но впервые за последнее время — без острой душевной боли. Он осуществил замысел, который вынашивал десять лет. А неудача постигла его потому, что он не заметил, как глубоко развращен он сам. Слишком сильно погряз он во лжи, работая в мире неправдивого правдоподобия.