Танец семи вуалей

Солнцева Наталья

За деревьями набережной плескалась Сена. Хорошо было философствовать, сидя в нарядном ресторанчике и вдыхая аромат ранней осени, речной воды и отличного табака.

– Подари ей букет орхидей, – предложил отставной офицер, глядя на собеседника сквозь облачко дыма.

– Кому, Иде?

– Эмме, твоей жене. Орхидеи не пахнут, зато они изысканны. Женщины любят

все изысканное и прихотливое, как они сами.

– Она не радуется цветам… Боюсь, придется поместить ее в клинику.

– Ты не сделаешь этого! – с напускным жаром воскликнул Самойлович. – Эмма не вынесет изоляции. Позволь, я навещу ее. Я сумею пробудить ее к жизни, вот увидишь!..

Глава 25

Москва. Наше время

– Вы женаты?

– Нет, – ответил доктор, пытаясь изменить положение и сесть поудобнее. – И не был. Я слишком хорошо знаю женщин, чтобы связать себя с одной из них узами брака.

– Вы же сами сказали, что Айгюль…

– Она называет меня своим мужем. Во всяком случае, в ее больных фантазиях я являюсь таковым.

– Это всего лишь фантазии? – уточнил Лавров.

– Думаете, я мог забыть о собственной женитьбе?

– Всякое бывает…

– Но не со мной! Я принципиально не собираюсь жениться.

– Однако вы признались, что поверили ей.

– Она каким-то образом воздействовала на меня… Полагаю, применялся гипноз. Это внушение.

– Получается, пациентка гипнотизировала вас?

– Не совсем… то есть да… наверное…

– И заставила вас поверить, что вы ее муж?

Оленин угрюмо качнул головой, расписываясь в своем поражении.

– Но вы же специалист! У вас что, нет способов защиты от подобных атак?

– Есть, разумеется… но в этом случае они не сработали. По-видимому, Айгюль обучалась гипнозу у искусного суггестора. Когда она уходила, я… не мог собраться с мыслями. Все еще находясь под ее влиянием, я начинал следующий сеанс… едва понимая, что происходит.

– Зачем ей делать вам внушения?

Если бы на Оленине не было железных «браслетов», он бы развел руками.

– Понятия не имею… Эта женщина очень опасна. При ее психической возбудимости еще и способность к суггестии! Поэтому я решил проследить за ней. Узнать, где она живет, чем занимается. Побеседовать с ее близкими, наконец.

– Только потому, что она опасна?

– Да…

– Для окружающих или для вас?

– У нее навязчивые видения, которые она умудрилась внедрить в мое сознание…

– Внедрить?

– А как еще это назвать? Я попал под влияние ее галлюцинаций и потерял

свое Я. У меня возникло как бы раздвоение личности…

– Ого! Так серьезно?

В углу подвала раздалась возня. Две мыши, не обращая внимания на присутствие людей, прошмыгнули мимо доктора, и он брезгливо подогнул ноги. Его туфли были куплены в фирменном магазине и стоили уйму бабок. Лавров заметил, что подошвы почти новые, не изношенные. В тюрьме Оленину придется забыть об обновках и комфорте.

– Мыши…

– Они обычно обитают в таких местах, – подтвердил Лавров. – Вы продолжайте, не отвлекайтесь. Что еще говорила вам Айгюль?

– Она твердила, что я ее муж… что я женился на ней по расчету, из-за денег ее отца. Что я никогда не любил ее и своей черствостью и холодностью погубил ее душу. Я заставил ее страдать, толкнул на измену… переспал с ее горничной… в общем, полный бред.

– Вы действительно переспали с ее горничной? – заинтересовался Лавров.

– Представьте, нет… вернее, у меня возник протест по сему поводу. В той реальности, которую навязала мне Айгюль, я волочился за ее горничной, но…

Он замолчал, дергая подбородком. У него начался нервный тик.

– Но… что?

– Поймите, это ведь всего лишь внушение…

Лавров не позволил ему сбить себя с толку. Он привстал с ящика и грозно навис над пленником.

– Вы волочились за горничной… и что? – повторил он свой вопрос.

– Я… она… я принял ее за другую…

– Кого? Горничную?

– Д-да…

Лавров чувствовал, как у него самого натурально «едет крыша». Он тряхнул головой и глубоко вдохнул.

– За кого вы ее приняли?

– За… Иду Рубинштейн. Я страстно любил ее… до сих пор люблю. Это умопомрачение, затмение рассудка! Горничная вдруг показалась мне Идой – чем-то она неуловимо походила на нее… фигурой, маленькой грудью, худобой. Мне показалось, что я ощущаю ее запах… аромат амбры и мускуса… Моя кровь вскипела, я себя не помнил! Внезапно во мне как молния вспыхнула: это не Ида!.. другая!.. я жестоко обманут!..

На лбу доктора выступили капельки пота, вены на висках вздулись.

– Я чуть не задушил ее… – выдавил он, в ужасе от своих слов. – Я схватил ее за шею и принялся сжимать пальцы… я ощущал, как что-то хрустнуло у нее в горле… потом услышал шаги жены…

Они поменялись ролями. Здесь, в этом зловонном подвале, мнимый пациент проводил сеанс психоанализа доктору. Тот выговаривался впервые за несколько кошмарных месяцев.

– Я отпустил ее! – с облегчением произнес Оленин. – Горничная осталась жива… Видимо, я не успел нанести ей серьезного увечья. Она поехала с нами в Москву…