Танец серебряной кобры
Шрифт:
«Спятила совсем…» -залпом осушив бокал шампанского, хозяйка «Пантеры» постаралась расслабиться и сосредоточиться на шоу.
Огонь, повинуясь нарастающему ритму музыки, вспыхнул, наконец -то позволяя разглядеть божественную Клеопатру более пристально.
Она была блондинкой, что вдребезги разбивало все имеющиеся представления о Древнем Египте и его блистательной царице. Волосы были уложены в высокую прическу, схваченную золотой тиарой с готовой к броску коброй. Золотые цепочки охватывающие плечи и бедра, скрепляли собой полупрозрачную ткань, которая при каждом движении девушки явственно намекала на то, что нижнего белья на танцовщице нет, но удостовериться
– Надо отдать тебе должное -она великолепна, -раздался над ухом хриплый шепот Рахло, от которого Таня едва не отшатнулась.
Одарив его взглядом, в котором явственно светилась насмешка, рыжеволосая отсалютовала владельцу «Скорпиона» вновь наполненным бокалом шампанского, но пить не стала.
Шла четвертая минута выступления блондинки, а клиенты уже явно готовы были подписать акт капитуляции -шоу их равнодушными не оставило, но Тане этого было мало.
«Танец Лизы рассчитан на девять минут, кажется, сейчас начнется самое интересное…» -констатировала хозяйка клуба, поправляя пальцами неудобное и тяжелое ожерелье, которое служило неотъемлемой частью ее образа Исиды.
Лиза танцевала так, словно это был финальный танец в ее карьере. Хотя, возможно, так оно и было на самом деле -девушка, выпавшая из обоймы «Серебряной кобры», редко могла себе позволить вернуться к пилону.
Музыка напоминала шорох пустынного песка, овеваемого жарким воздухом, опаляющим лицо и мешающим дышать. Клеопатра, словно рожденная из этого песка, маняще извивалась всем телом, напоминая очеловечившуюся кобру, которая и служила символом ее власти.
Танец живота -и Таня задержала дыхание, наблюдая, как спадают покровы, скрывающие столь желанное для многих мужчин тело. На Лизе, запрокинувшей голову, остались только украшения, мелодичный перезвон которых служил дополнительным ритмом.
Все вокруг замирало, переставая существовать. Все взгляды были прикованы к белокурой царице, которая умирала и возрождалась.
Браслеты слетали с рук, словно напоминание о том, что земные богатства -ничто, и купить Клеопатру невозможно -можно только бросить свою жизнь к ее ногам, совершенно без надежды на то, что божественная примет эту жертву. Да и нужна ли жизнь той, кто выше смерти?
Движения девушки заманчиво-плавные, в такт музыке. Она - магнит. Она - единственное возможное здесь и сейчас. Звуки барабанов задавали ритм, которому не подчиниться было невозможно. Лёгкость движений сопутствовала крайнему напряжению каждой клеточки её тела. Жарко, маняще, желанно - непременно сопутствующе. Сцены не хватало, чтобы выразить всю страсть, что бурлила в танцовщице, стремясь вырваться наружу. Она была не для каждого, только для одного. Взгляд в сторону из-под полуопущенных ресниц, плавный поворот. Лёгкая дымка перед глазами.
Каждый раз это было не похоже на предыдущий. Каждый раз она рождается заново, как закат, сменяется рассветом. Все в этом имело смысл, смысл для того, кто сумеет понять. Она поддается желанию, выгибаясь. Это было даже больше, чем оказаться в чужой власти, это полное и окончательное рабство. Когда разум перестает существовать, когда телом руководит кто-то другой, указывающий где должен быть поворот, а где необходимо прогнуться, чтобы почти коснуться пола головой. Это слишком ярко, медленно и тягуче. Долгая страсть, сменяется быстрой, ритмично лаской. Девушка уже не плыла по коврам, принимая
На шестой минуте Лиза поднялась с пола, держа в руках черное змеиное тело.
Таня едва сдержала вскрик, когда поняла, что это кобра. Настоящая.
А танец продолжался -держа пресмыкающее в руках, Кдеопатра теперь танцевала только для того, чтобы выразить священной кобре Египта все свое почтение.
Змея обвивала тонкие руки царицы, подбираясь к услужливо запрокинутой голове -Клеопатра с готовностью подставляла шею для укуса.
«Спятившая!!!» -бешено пульсировала мысль в голове Тани -рыжеволосая прекрасно знала, что кобра крайне опасна, так как для танца Лиза явно раздобыла не лишенную зубов рептилию.
Пульс бешено учащался по мере того, как точеная змеиная голова была все ближе к сонной артерии упавшей на колени танцовщицы, не переставшей двигать телом в ритме с тягучей мелодией. Тане даже показалось, что она увидела раздвоенный змеиный язык, коснувшийся подбородка блондинки.
Змея кусать не торопилась, словно изучая предоставленное для нее тело Клеопатры. Обвила шею, сползла на левую руку, услужливо воздетую вверх и, коснувшись языком большого пальца танцовщицы, раздула -таки капюшон.
Таня не могла взгляд оторвать от змеиного силуэта, который являлся точной копией золотой диадемы. Кажется, это длилось вечность -музыка уже давно стихла, а все присутствующие глаз не могли оторвать от коленопреклоненной обнаженной девушки, левую руку которой обвивало смертоносное тело раздувшей капюшон королевской кобры.
Огонь погас столь резко, что, кажется, никто ничего не понял.
«Девять минут ровно» -поняла Таня, когда пламя вспыхнуло вновь, а Клеопатра и кобра исчезли, словно их и не было. О том, что танец никому не приснился, свидетельствовали золотые браслеты, разбросанные по упадочно дорогим коврам.
– Бесподобно!
– выразил всеобщее мнение Рахло, отсалютовав напряженно улыбающейся Тане бокалом. Всел за этим последовали бурные овации, которым рыжеволосая внимала словно с приклеенной к онемевшим губам улыбкой.
– Эффектно, правда?
– раздался в наушнике гарнитуры крайне довольный голос Лизы.
– И не поспоришь, -поняв, что с блондинкой все в порядке, буркнула Таня.
– Но тебе следовало кое о чем мне сообщить!
– делая вид, что поправляет подол платья и скрыв лицо за волосами, прошипела она.
– Ой, да ладно. Я заранее сделала вакцинацию от яда, так что даже если бы она меня и укусила, то беды бы не было, расслабься, -рассмеялась жена Бейбарсова.
– Прости, на поклон не выйду, устала. Пойду смывать с себя эту золотую пыль, все тело чешется. Девчонок я предупредила, они остальную программу сами отработают. И да, мне приятно, что ты за меня волновалась, -зевнув, Лиза отключилась, а рыжеволосая, едва сдерживая ругательства, велела налить себе еще шампанского.
«И ничего я не волновалась, ерунда какая…» -наблюдая, как на сцене устанавливаются несколько подсвеченных пилонов, к которым из темноты выныривают стройные женские тела, одетые чисто символически, Таня с недовольством отметила, что блондинка все -таки права -она волновалась.