Танец со смертью

Осенняя Александра Сергеевна

– Мне кто-нибудь объяснит, что это за сведения, - раздражённо потребовала я.
– Ради чего такого мы, возможно, рискуем моей девственностью и вашими жизнями?

– Это не столь важно, - отмахнулся Аксель.
– Важно добыть и практика будет пройдена, ну и плюс вознаграждение, если кого это интересует.

Было понятно, как бы я не просила сейчас, ни Аксель, ни все остальные не скажут нам с Арчером, за какими сведениями мы отправляемся в храм, рискуя своими жизнями. Позже, когда план был обсуждён, я подошла к оборотню и сказала:

– Мне одной кажется, что в этом плане есть изъяны?

–

Не одной, - мрачно согласился он со мной.

Как бы там ни было, для себя я решила, что просто обязана узнать, какие сведения так вдруг сильно понадобились императору.

Глава двенадцатая "Жрица"

Перед тем, как отправится на секретное задание от академии в роли девственной жрицы, меня как следует, подготовили. По большей части, внешне. Аксель заказал для меня в номер ванну с ароматическими маслами для тела, чтобы я пахла, как подобает жрице. Альма с помощью бытовой магии (конечно, я могла бы и сама) завила мои тёмные прядки волос в локоны и собрала в высокую причёску, чуть небрежную, но прекрасную, подчёркивающую мою, как сказал герцог, уточнённую, женственную натуру.

Всё это время, пока Альма делала мне причёску, я сидела в одном полотенце, обёрнутом вокруг мокрого тела. Когда она вышла, оставляя меня наедине с Акселем в комнате, пришло время переодеваться в одеяние жрицы. Во-первых, надлежало выставить вон некроманта, потому что капля стеснения у меня всё-таки имелась, несмотря на всё, что уже было между нами. Во-вторых, когда я увидела платье, в котором следовало отправиться в храм, мне резко стало нехорошо. Не представляю, как я в таком буду танцевать.

Но в шок меня повергло кое-что другое.

– Так, давай выходи, я оденусь, - в приказном тоне обратилась я к Акселю, который всё это время сидел на двуспальной кровати и не спускал с меня глаз, будто бы любовался.

– Сама ты не справишься, - покачал он головой с довольно-таки фривольной улыбкой на лице.
– Я здесь, чтобы помочь тебе.

– Что сложного в том, чтобы одеться?
– раздражённо вопросила я.
– Нижнее бельё, платье и всего-то.

– А, кто тебе сказал, что под платье нужно надевать нижнее бельё?
– вскинул одну бровь Аксель, озорно улыбаясь.

– То есть, как?
– мой голос стал сиплым. Я не поверила в услышанное.

– То есть, так, Кэт, - пожал плечами боевой некромант.
– Жрица под платьем должна быть полностью обнажена, потому что это говорит о её непорочности и близости с природой.

– Может, мне вообще голой до храма отправится?!
– нервно крикнула я.

Если бы не звуконепроницаемый щит нашего номера, все постояльцы трактира услышали бы мой крик.

– А ты можешь?
– удивлённо хохотнул Аксель.

– Сейчас не до шуток, - огрызнулась я на него.
– Ты посмотри на это платье. Оно же такое тоненькое, полупрозрачное, просвечивающее! Вдруг я намокну?! И всё, считай, я опозорилась.

– Для тебя это не будет позором. Повторяю ещё раз, котёнок. Обнажённое тело считается для них близостью с природой и непорочностью.

– Когда ты сказал, что до храма надо дойти пешком, чтобы народ мог взглянуть на предполагаемую будущую жрицу, и я согласилась. Но я не согласилась бы, если бы знала, в чём мне придётся шествовать!

–

Ты ведь ещё даже не надела это платье, - внезапно Аксель поднялся с кровати.
– Надень, и посмотрим, насколько оно просвечивает, а потом поговорим.

– Хорошо, - выдохнула я.
– Выходи, я оденусь.

– Нет...

– Нет?
– ошарашенно переспросила я.
– Что значит, нет?!

– То и значит. Перестань задавать глупые вопросы и одевайся, я никуда не уйду.

– В таком случае, уйду я!
– и решительно направилась к двери вместе с платьем.

– Никуда ты не пойдёшь!
– меня остановили, схватив за запястье. Одним движением руки, Аксель сорвал с меня полотенце, полностью обнажая перед ним.

Несколько минут мы молча смотрели друг на друга. Я на Акселя, он на меня, на моё лицо, на моё тело, которое от прохладного весеннего воздуха в номере покрылось мурашками. Никто из нас не спешил нарушать тишину, тем не менее, первым начал действовать именно Аксель. Подошёл ближе ко мне, обошёл таким образом, чтобы оказаться сзади, в руках у него было платье, в котором я должна была шествовать до храма.

– Подними руки, - не столько попросил, сколько приказал он, и я тут же повиновалась. Впрочем, как и всегда в последнее время. У меня, совсем не было сил противиться ему, а может, мне и не хотелось.

Платье легко опустилась на меня, укрывая всё тело. Обхватив одной рукой мою талию, а второй сжав грудь, Аксель с силой прижал меня и проникновенно прошептал на ухо:

– О, тёмные боги, будь я жрецом, то захотел бы тебя сразу! Впрочем, я итак хочу тебя.

– Прекрати, - мой голос заметно дрожал.

– Не могу, - вздохнул некромант.
– Ты дурманишь мне голову, как самое крепкое вино! Запах твоего тела вскружил мне голову, отчего я потерял рассудок...

– Ты действуешь на меня также, - прошептала я, признаваясь в своих чувствах.

– Я бы хотел любить тебя всю ночь, чтобы ты не снимала это платье...

Ох, клянусь, когда он так говорит, его желания становятся важнее всего на свете для меня.

Платье было с открытой спиной, поэтому, когда Аксель пальцами провёл по позвоночнику, я задрожала всем телом. Почему у меня такая реакция на него? Увы, ответить на этот вопрос сама себе я не могла. Он касался меня, просто касался, и из головы на время исчезало всё, кроме ощущения его пальцев на моей коже.

– Нам нужно идти, - эти слова оказалось произнести тяжелее, чем я думала.

– Да, нужно, - согласился он и отошёл от меня, отчего сразу же внутри возникло чувство тоски и одиночества, будто бы мы были с ним единой частью чего-то целого.

Арчер, Стефан и Дуайн ушли немного раньше нас, чтобы со стороны выглядело, будто мы и вправду приближаемся к храму только втроём. Я шла посередине, Аксель с левого бока, Альма с правого, как моя компаньонка. Она была одета, не так открыто как я. Длинное платье серого оттенка, закрывающее все части тела, гораздо незаметнее, чем моё: свободное, как ночная рубашка, с открытой спиной и полупрозрачное. Обнажённое тело сквозь моё одеяние не просвечивало, только изгибы тела. Ткань была белоснежная и лёгкая. Если внимательно присмотреться, то белая ткань переливалась золотом на весеннем солнышке, и получалось так, будто платье сияет