Танец В Небесах
Шрифт:
– Необычные, но какие-то, - Вилья помолчала, - а, вот - ласковые!
– Ох, мальчишки, как ваша мамочка устала баржей тихоходной быть!
– поглаживая большущий живот, вздохнула Лена.
Голуба внимательно выслушала историю о трех русских былинных богатырях. Долго молчала, что-то решая про себя, опять дотошно выспросила про богатырей. Восхитилась их силой и отвагой, потом положила ручку на живот Лены и строго так сказала:
– Братики мои маленькие, я вот спрошу у вас про имена ваши. Если согласны - ножкой или ручкой мне в ладошку стукните, но не сильно,
– радостно закричала она.
– Согласен. Значит, я тебя жду - Илья, Илюшка! Второй братик - Елизар?? Нет? Значит - Добрыня?? Да!!! А самый младшенький - Глебушка или Лешка? И младшенький захотел имя былинного богатыря.
Голуба двумя руками обняла живот Лены:
– Мои братики, я вас сильно жду и сильно люблю - вот как маму, папу и Сая!
Папа, прилетевший через день был оглушен дочкой с первой минуты:
– Папа, я братиков спросила, они сами себе имена выбрали.
– Это как??
– не понял Людиг.
– Ну, папа, чего ты такой недогадливый?
Дочка обстоятельно рассказала ему про трех богатырей:
– Там у мамочки, на её Земле, такие были, богатыри сильные-пресильные!! Скажи скорее, ты - согласен?
– Раз дети сами выбрали имена, могу ли я быть против??
– расхохотался Людиг.
– Вот, братики, рождайтесь уже!
– сердито приказала дочка.
И братики поспешили - схватки начались глубокой ночью. Людиг торопливо натянув какие-то штаны, в незастегнутой рубахе, разбудил Сель, подхватил охающую Лену на руки и понесся в лечебницу, бормоча что-то бессвязное, успокаивающее. Вилья побежала вперед, и едва Людиг ввалился в лечебницу, Лену тут же увезли рожать.
Торопливо прошел Фейх, за ним Юнчи, а возле Людига остались Айн и Сайх. Людиг с каменным лицом ходил по этому коридору, пересчитал все плитки на полу, развернувшись начинал считать снова - никак не мог запомнить, сколько этих лихвовых плиток здесь. Он не замечал, что рубаха на спине давно мокрая -время тянулось вечностью. Внутри у Людига все дрожало, как его любимый кисель, который мастерски варила Лена, Ленуша, Леночка - его лучшая на всем белом свете женщина.
Сколько прошло времени, он так и не вспомнил, в очередной раз поворачиваясь из дальнего конца коридора, увидел выходящего усталого Юнчи. Как он рванулся к нему…
– Все хорошо, Людиг, все твои три богатыря - здоровенькие,крепенькие.
– А я, а мне… - растерялся Людиг и так жалобно попросил: - Посмотреть бы на них всех, а?
– Давай утром, сейчас они все уже…
Фейх, вышедший вслед за Юнчи, улыбнулся:
– Пустим на немного, иди переоденься.
Людиг на цыпочках, зашел в комнату, где спала его такая большая теперь семья. Бледная, уставшая Ленуша - Людиг с нежностью смотрел на неё, а потом перевел взгляд на три аккуратных свертка, спящих возле Лены. Маленькие, меньше половины его кулака личики… один из спящих забавно сморщился…
Людиг, не замечая ничего, смотрел и не мог насмотреться на своих сыновей. Не было ничего прекраснее на свете, чем вот эти спящие его дорогие Лена и сыновья. Фейх тронул его за рукав:
– Пошли!
С огромной неохотой новоиспеченный многодетный отец вышел в коридор.
– Маленькие, крошечные, но такие дорогие!
Влетел взъерошенный со сна Айхо, крепко обнял его и спросил Фейха:
– Что?
– Все три с крылышками, все летучие.
– Людиг, дружище!
А Людиг вдруг захохотал:
– Лена у самца шамбая спрашивала: “В следующий раз, наверное, пять детенышей будет?” Вот и мне Великий Путник такую шутку бы не приготовил!!
Айхо тоже засмеялся:
– Скорее всего, Великий сейчас для Джаса каверзу готовит!
И повторился через два дня увиденный когда-то Людигом сон, в точности. Вынесли поочередно его малышей, он, хотя и видел их уже, подрастерялся. Илюша и Добрынюшка уместились у него в руках, а Джас с волнением принимал Лешеньку. Голуба, успевшая внимательно рассмотреть братиков, шумно радовалась, всхлипывала Сель осторожно обнимал Лену Сайх - все радовались.
А дома Лена замерла в изумлении, вся большая прихожая в их доме был завалена какими-то свертками, коробками, пакетами.
– Это что?
– Это, милая, подарки от грургов, никогда ещё не рождалось сразу три крылатых.
– Но зачем?
– Я пытался говорить, меня никто слушать не стал, признали народным достоянием тройняшек наших. Там, в спальне аж две кроватки - одна для совсем маленьких, вторая когда подрастут. Лет до трех, наверное, вещичек хватит, про игрушки и не говорю, Голуба их сортирует - разбирает.
В спальне оробевший папа внимательно разглядывал своих сыночков.
– Как же их различать-то??
Лена улыбнулась:
– Проснутся - увидишь. Илья-у него бровки прямые, Добрыня-самый щекастый, а младшенький… у него глазки другого цвета, мои, похоже.
Сразу же стала различать братиков, даже спящих - Голуба, серьезно поясняя всем, что они очень разные, даже плачут различно. И надо сказать - ни разу не ошиблась.
Через пару недель и Людиг точно знал кто из сыновей пищит.
Заметил он, что первым просыпается младшенький, а старшие братья ждут своей очереди на кормежку, уступая ему. Лена удивлялась - ей хватало молока на всех троих, опять же подозревая, что это очередной финт Великого Путника, и оказалась права.
Через месяц после их рождения на каждого из ниоткуда прилетели маленькие красивые перышки, все разного цвета, а эти мелкие радостно загукали, когда перышки коснулись их порозовевших личиков. Лена засмеялась:
– Вот и Крестный объявился у сыночков!
Папа Людиг с первых дней полюбил лежать со своими богатырями, младшенького, Лешика, клал посерединке себе на грудь, а старшенького и среднего по бокам, так и засыпали четыре мужика вместе.
Маленькие четко знали свою сестричку, даже заслышав её шаги, начинали ерзать и издавать какие-то звуки, а Голуба ворковала над ними, тормошила их, гладила-ножки ручки, все детки наслаждались общением друг с другом. Сель забыла, что она когда-то еле ходила - некогда было вспоминать про свои болячки. Лена частенько уезжала-уходила на всякие Советы, ненадолго, малыши оставались на бабушку. Местные умельцы расстарались - смастерили для малышей коляску, и возила их важная Сель на недальние прогулки.