Танец Вселенных
Шрифт:
– Эта легенда известна в городе. Поскольку здесь очень мало детей, и некому рассказывать сказки, ее рассказывают всем новоприбывшим. Когда ты сказал, что шел по следу невидимки, прозрачного, словно огромный древесный лист, сделанный из воды, я сразу вспомнила ее, эту легенду. Но я никогда не видела Невидимку Ахримана. Сегодня ночью я познакомлю тебя с теми, кто знает больше меня.
– Хорошо. Кстати, раз уж мы заговорили о невидимках, нет ли их в твоем дворце? Я замечаю, как по моим покоям летают предметы, а потом сами собой открываются двери…
– Прости, Айхи. Я не предупредила тебя. Мне служат больше сотни невидимых и неслышимых существ,
Я кивнул и, поднявшись с мягкой травы, снова прыгнул в теплые воды глубокого ручья. Шум невысокого водопада под водой превращался в ровный музыкальный звук, очень красивую низкую ноту. Вселенная, в которую я прибыл, была поистине удивительным местом. Я нырнул и слушал его чарующее пение, пока у меня не кончился воздух.
Темная тень проплыла надо мной, я вынырнул и встретился взглядом с меняющими форму зрачками моей подруги.
– Нам придется плыть, – сказала она. – Вперед!
– Подожди меня, – сказал я, глядя в ее зрачки.
Мне не нравились сюрпризы. Может быть, она полагала, что я оставлю свой Адил на берегу? Ошибалась. Я перестегнул ремни моего меча, и он удобно разместился на спине, между лопатками, надежно защищая мой позвоночник.
Потом я вошел в воду и поплыл следом за зверодемонессой.
Она двигалась в воде еще более грациозно, чем на суше. Ее тело извивалось, прокладывая себе дорогу между смыкающимися за ней волнами. Хвост скользил по поверхности, оставляя долгий след. C трудом поспевая за ней, я не очень смотрел, где мы плывем. Когда я в очередной раз приподнялся над поверхностью, то обнаружил, что ручей привел нас в пещеру. Свет заката проникал сквозь отверстия где-то наверху, отражаясь от граней многочисленных кристаллов, растущих на стенах. Вода стала заметно холоднее: должно быть, под нами били подземные источники.
Мы плыли через большие залы, разделенные сказочно красивыми, сияющими отраженными лучами кристаллов переходами, в которых ручей делал плавные повороты. На одном из поворотов Гийяра резко вскинулась, почти полностью поднявшись из воды, и ее руколапа нанесла точный удар по какому-то существу, покрытому блестящими чешуйками.
– Берегись, Айхи! – крикнула она. – Это зубащеры.
Я заметил быстрое движение в воде под собой, резко дернулся в сторону, одноврменно вынимая Адил из ножен за спиной, и нанес удар, пожалев, что мой меч лишился своей способности двигаться в воде с той же скоростью, что и в воздухе. Мой удар не достиг цели, зато я увидел, как прямо у моего лица мелькнула пасть со множеством острых мелких зубов. Зубащер, – тварь размером с мою руку – проскользнула мимо, хищно косясь на меня желтым глазом! Гийяра уже выбралась из воды, и вытаскивала меня за собой, но берег в этом месте был всего лишь нешироким уступом у вертикальной скалы, на котором с трудом можно было стоять нам двоим, и совсем невозможно было сражаться со все умножающимся числом зубащеров, чьи тела грациозно мелькали в воде и выпрыгивали над поверхностью. Эти звери выбрали самое удачное место для нападения: на повороте поток сужался, и мы были полностью в их власти.
– Что это за твари? – спросил я.
– Сам видишь, – прошипела Гийяра, которая в этот момент больше всего походила на разозленную мокрую кошку. – Их можно только разорвать на куски!
– Ну
Я увидел квадратную каменную плиту в потоке и прыгнул на нее. Здесь вода достигала моих коленей, но я мог орудовать своим мечом и маневрировать, уворачиваясь от зубов. На мелководье зубащеры были в моей власти, поскольку не могли уйти в глубину, где Адил не мог бы достать их. Это было ничтожное преимущество, но единственное. А потому я не мог не воспользоваться им.
Зубащеры кинулись на меня, пытаясь достать зубами мои ноги. Адил описал изящную дугу и несколько тварей, располовиненные им, но еще не умерщвленные, с визгом извивались в последних судорогах, замутняя воду своей вонючей кровью. Я отнял их сознания, которые уже хотели умчаться прочь, и заключил их в свой резервуар в рукояти Адила. Гийяра тоже лупила зубащеров своими мощными лапами, когти на которых сверкали, словно стальные отточенные клинки. Мой меч опускался снова и снова. Я полностью доверился своим боевым рефлексам, и просто танцевал танец смерти, пока не увидел, что вокруг меня плавают лишь куски разрубленных тел. Оставшиеся в живых зубащеры решили отступить, возможно насытившись мясом своих убитых товарищей.
Я вложил Адил в ножны, ощущая как его рукоять потеплела от прилива примитивной ментальной энергии уловленных сознаний, и сказал Гийяре:
– Спускайся. Пора плыть дальше.
Брезгливо поморщившись, она вступила в воду, полную трупов и крови, и поплыла впереди меня. Мы продолжили путь, проплыв еще несколько красивейших залов, сияющих отраженным светом гаснущего дня. Наконец залы, наполненные кристаллами, закончились. Мы вышли на берег. Здесь было темнее: мы оказались довольно глубоко. Хотя свет неба все еще проникал сюда, он уже не был ярким. И кристаллов вокруг не было. Зато впереди я увидел нечто, похожее на пирамиду.
– Что это за место?
– Его называют могилой Ахримана. Хотя он никогда не умирал.
– Значит, это какое-то священное место?
– Верно. Здесь специально обученные служители устанавливают связь с силами, не имеющими образов, и с теми, кто находится с той стороны круговорота жизни и смерти.
– И что мы здесь ищем?
– Те, кто с той стороны круговорота, проявляются здесь как прозрачные тени. Одну из них ты и видел. Мы здесь, чтобы узнать, чья тень привела тебя сюда.
– Ну что ж. Надеюсь, это путь к разгадке.
Я поправил Адил за спиной. И отбросил все мысли, которые могли помешать сражаться за свою жизнь или охранять разум от магических чар. Гийяра, глядя на мои приготовления, улыбнулась и сказала:
– Здесь тебе вряд ли предстоит сражение.
– Никогда не знаешь, где ожидает опасность, – ответил я. – Лучший способ предотвратить нападение – приготовиться к нему.
Мы двинулись к пирамиде. И скоро я услышал пение. Оно раздавалось изнутри пирамиды. Пели хорошо поставленные мужские и женские голоса. Звук распространялся по огромному залу пещеры волнами, которые создавали красивые пересечения с эхом. Полифония была совершенной. Видимо, мелодия и тембр голосов веками подбирались так, чтобы эта священная пещера входила в резонанс с ними, и так, чтобы отраженный звук, накладываясь на только что произведенный, порождал красивые аккорды, многократно умножая голоса хора. Мною овладело давно позабытое чувство священного трепета. И я не стал заглушать его в себе. Оно было таким приятным напоминанием о юности, когда тайны нашей Вселенной открывались передо мной впервые…