Танец змей
Шрифт:
– Макгрей… – выдохнул я, придавив карту руками и испытывая внезапный восторг. – В кои-то веки… гениальное решение!
– Гениальное? Когда я занимался этим у тебя на глазах, ты заявил, что это очередная идиотская трата времени.
– Это тот редчайший случай, когда твоя идея принесла пользу! Насколько точны, по-твоему, эти отметки?
– Весьма. У меня хорошая память на карты.
Я пробежался пальцами по отметкам. Большая пентаграмма был нарисована поверх Пендл-хилл [3] , кружки поменьше – поверх Эдинбурга, Йорка и еще нескольких
3
Окрестности холма Пендл-хилл в графстве Ланкашир издавна считались в Англии гиблым местом. В XVI веке в тех довольно глухих и отдаленных от больших городов краях укрывались от гонений многие католики, которых во времена Реформации официальные власти объявили еретиками. Самый громкий эпизод истории, связанный с Пендл-хилл, – суды над местными ведьмами: в 1612 году 12 человек обвинили в колдовстве, 11 из них повесили.
– Сомневаюсь, что они вернулись в свои прежние обиталища, – сказал я, – особенно если кто-то из них докучал премьер-министру. Но для начала весьма неплохо.
– А еще мы довольно неплохо знакомы с их историей.
– Ты. Ты неплохо знаком. Честно говоря, я помню лишь то, что рассказал Солсбери. Можешь освежить мне память? В кои-то веки у меня есть повод прислушаться к твоим россказням.
Уговаривать Девятипалого не было нужды. Это была его любимая тема – даже более любимая, чем односолодовый виски и лошади.
– Их история началась в окрестностях Ланкашира во времена охоты на ведьм, объявленной Яковом I. – Он постучал пальцем по городу на карте – одному из мест, отмеченных красным кружком. – Они веками действовали подпольно. Большинство из них были повитухами, деревенскими знахарками и тому подобными. Когда король принялся жечь и вешать их, им пришлось объединиться, чтобы защитить себя. Большинство были католичками, давно привыкшими скрывать свои взгляды и род занятий, так что эти новые гонения не стали для них чем-то из ряда вон.
– Но ведь не у всех них были добрые намерения?
– Конечно, нет. Паршивая овца найдется в любом стаде. Многие из этих женщин были честными знахарками, но были и те, что, не терзаясь сомнениями, просили кругленькие суммы за сглаз или приворот – которые, кстати, работают, не делай такое лицо!
– Или за яд, который не оставляет следов?
Макгрей тяжело вздохнул и пригубил виски.
– Угу. Иногда они раздавали «амулеты», которые были хитро состряпанной отравой, медленно убивавшей своего носителя, или «проклинали» людей – лишь для того, чтобы позже избавиться от них куда более заурядным способом. Тогда-то они и обрели свою дурную репутацию – из-за действий тех немногих клеймо легло на всех.
– Увы, – вставил я, – похоже, что преуспели как раз «те немногие».
Макгрей скривился.
– Почти угадал. Зелья из плаценты, младенцы на заклание и предсказания будущего по кошачьим потрохам – людям запоминалось всякое такое. Ведьмы явно слышали, как народ делится подобными легендами – обычно сильно раздутыми, – и, думаю, они даже намеренно их поддерживали.
Брови мои взмыли вверх.
– Чтобы слишком любопытные не совали носы в их дела?
– Ага. Примерно в те времена они создали свой гримуар.
Я кивнул:
– Разумеется. Секретный шифр, который понимают только они.
– Пясть
– Не оскверняй Шекспира этим своим акцентом, умоляю.
– Не оскверняй! Это из сраной шотландской пьесы, чертов ты… Ай, забудь. Эти странные рецепты состояли из кодовых названий других ингредиентов. Но ни разу за двести с лишним лет они не перенесли этот шифр на бумагу. – Он махнул в сторону внушительной коллекции старых книг по ведовству и стопок брошюр, что громоздились вокруг. – Я искал везде, где мог, но так и не нашел расшифровку.
4
Фрагмент из пьесы «Макбет» У. Шекспира. Пер. М. Лозинского.
– И кодовые названия они выбирали самые мерзкие, – добавил я. – Части трупов, печень евреев… Это все было частью спектакля?
– Именно, а еще способствовало тому, что их проклятия оседали в головах у людей. Проклиная кого-то, они делали это на публике, и такое проклятье вроде как работало.
Как и проклятие Ардглассов, подумал я, но вслух этого произносить не стал. Та фамилия вызывала у Девятипалого несварение, а мне нужно было, чтобы он сосредоточился на деле.
– Так когда же ведьмы превратились в промышлявшую контрабандой и шантажом сложнейшую организацию, которую мы раскрыли в январе?
Макгрей нахмурился и снова принялся рыться в своих книгах.
– Сравнительно недавно. Они с самого начала обладали влиянием, и связи друг с другом у них были прекрасно налажены, но насчитывалось их совсем немного; дела свои они вели втайне и тщательно выбирая клиентов.
Он пролистал несколько книг – корешки у некоторых совсем рассохлись и держались на честном слове.
– Не скажу, когда именно произошел этот сдвиг, но случился он, похоже, примерно пятьдесят лет назад.
– Настолько недавно?
– Ага. Совсем недавно – с учетом самых древних их ритуалов.
– Как думаешь, что послужило толчком?
Макгрей пожал плечами.
– Может быть, они прижали правильного человека. А может, во главе их встала очень амбициозная ведьма, которая вдохновилась размахом новых хлопчатобумажных фабрик.
– Маргарита… – пробормотал я, вспомнив ту ужасную женщину, чьи глаза навыкате до сих пор являлись мне в кошмарах. К счастью, она уже была мертва. – Если временной отрезок, на который ты ориентируешься, верен, то численность шайки увеличила либо она сама, либо ее предшественница.
– Точненько. Но внутренний круг они расширять не стали. Только старшие ведьмы были в курсе всех их тайных делишек. Думаю, младшие искренне верили, что занимаются колдовством.
– То есть ты и сам признаешь, что…
Он перебил меня:
– Вспомни, сколько ведьм ты видел тогда в Пендл-хилл? Сколько их приспешников?
Я закрыл глаза. То были жуткие моменты; даже воспоминания о них пронеслись у меня в голове с лихорадочной скоростью. Я вспомнил их факелы, горевшие синим пламенем – разноцветные огни служили им самым надежным средством передачи сообщений на дальние расстояния. Мне вспомнились зеленые и синие огни, а следом накатили и более зловещие воспоминания.