Танец змей
Шрифт:
Несмотря на изнеможение, мне снились странные, хотя и ожидаемые сны.
Бурлящие котлы, каркающие вороны… и зеленые огни.
Доктор Спангенберг послал меня в Дрибург, на воды, где я пил Сельтерскую, принимал ванны с ней и орошал ею Глаза: зрение мое вернулось. Недуг мой так и не отступил, но проявления его со временем ослабли…
5
На следующий день температура упала, отчего по всему городу
– Ты цел? – воскликнула Джоан и помогла ему подняться. Бедолага спас мои свежевыглаженные рубашки ценою собственного носа.
– Пожалуйста, покажись врачу, – велел я ему, спустившись к ним в прихожую.
– Да, господин Фрей, – со стоицизмом в голосе ответил он. – Желаете, чтобы я принес для вас еще что-нибудь? Ваши сигары? Ваш кофе?
– О нем тут есть кому позаботиться, – нахохлившись, заявила Джоан.
– Пожалуй, да, – я повысил тон, дабы предупредить очередной конфликт южан с северянами, – я хочу, чтобы ты собрал для меня пару чемоданов в дорогу и держал их наготове в гардеробной. Может статься так, что мне придется срочно уехать.
Лейтон поклонился, словно пытаясь подать пример Джоан, как следует вести себя порядочной прислуге.
– Я соберу для господина все необходимое.
Джоан поморщилась и стряхнула со стопки с моей одеждой воображаемую пыль.
– Кто-то явно не умеет крахмалить воротнички.
– Да как вы… смеете! – задохнулся Лейтон.
– Спасибо, Лейтон, на этом все, – сказал я и быстро захлопнул дверь.
Я спешно оделся и прыгнул в первый же кеб, который сумел поймать Ларри. Несмотря на вынужденно медленное движение из-за обледеневших дорог, мы добрались до особняка Ардглассов в считаные минуты.
Его фасад, гордо высившийся на углу Дьюк и Квин-стрит, как и прежде, производил грозное впечатление: серый гранитный колосс под подобающе хмурым небом с неприличным количеством окон, крыльцом и колоннами, явно спроектированными с умыслом наводить на посетителей дома страх.
Надменный дворецкий возмутился, когда я сообщил, что мне не назначено (при нормальных обстоятельствах я бы предупредил о визите запиской, но на сей раз решил, что не оставлю этой женщине шанса избежать встречи со мной). Дворецкий впустил меня только после того, как я показал ему полицейское удостоверение и пригрозил, что вызову сюда орду констеблей, если он заставит меня прождать здесь еще хоть минуточку.
Он провел меня по пустым коридорам, наши шаги эхом отдавались под высокими сводчатыми потолками. Внутри особняка было не теплее, чем снаружи, – даже если бы он принадлежал кому-то менее скаредному, чем леди Энн, прогреть все это пространство было едва ли возможно.
– Ждите здесь, – сказал дворецкий, когда мы подошли к салону леди Энн. Он вошел в комнату и закрыл за собой дверь.
Я ожидал в тишине, потирая руки в перчатках, чтобы согреться. Студеный воздух в том доме был подходящей прелюдией к нашей встрече. Я знал, что в беседе придется затронуть самые мрачные тайны этой семьи.
Из салона донесся хриплый крик, и я услышал глухие удары, с которыми падают книги, и звон разбитого
– Ну-с, приступим, – пробормотал я, когда дверь открылась.
Дворецкий, несколько побледневший, впустил меня без единого словечка.
Я понял, что оказался в том самом салоне, где мы с леди Энн имели нашу самую первую (и прискорбную) беседу. До чего простым теперь казался тот отрезок жизни, когда она всего лишь пыталась вынудить меня жениться на ее внучке.
В комнате было на удивление светло, распахнутые окна выходили на затянутую туманом Квин-стрит. Все стены занимали полки, заставленные гроссбухами и журналами учета, а за большим письменным столом, скрывавшимся под горой записок и документов, восседала печально известная леди Гласс.
Я едва не ахнул. Сухотелая дама, которой было уже за семьдесят, и раньше не являла собою приятное зрелище, но теперь ее щеки впали, а морщины углубились, отчего голубые глаза ее в прожилках сосудов выглядели как стеклянные шарики, помещенные в слишком большие для них глазницы. Она была одета в траур, коса из ломких седых волос огибала один из ее типичных головных уборов: два черных птичьих чучела в окружении перьев, торчащих в стороны, как зубцы короны (что выглядело довольно скромно – в сравнении со шляпами шириною в два фута, в которых она обычно появлялась в городе).
В своем мрачном одеянии она напоминала бледную нежить, и я тотчас вообразил, что полный кларета хрустальный графин рядом с ней – это сосуд со свежей кровью. Губы ее потемнели от напитка – что было неудивительно, несмотря даже на ранний час: «леди Гласс» [5] ее прозвали не случайно.
Пару секунд она молча сверлила меня пытливым взглядом, затем не спеша наполнила свой бокал.
– Выглядите прескверно, мистер Фрей. Бессонница?
– И вам доброго дня, леди Энн, – сказал я и сел, не дожидаясь приглашения.
5
Игра слов: glass в переводе с английского в данном случае означает «стакан», «бокал».
Она сделала большой глоток (вероятно, это был ее завтрак), не сводя с меня проницательных осуждающих глаз.
– Как же я рада, что вы отвергли предложение руки моей внучки. До чего позорно было бы породниться с вами.
– Как деликатно с вашей стороны, – вздохнул я. – Вы тоже считаете, что я колдовал на глазах у публики?
– Я знаю, что с самого нашего знакомства вы ввязываетесь в скандал за скандалом и что вчера посреди ночи группа загадочных мужчин с сомнительной целью выволокла вас из принадлежащего мне дома.
– Как – откуда вы?..
– Худые вести не лежат на месте, а я всегда в курсе происходящего. – Она показала на трехдневной давности выпуск «Лондон Таймс», который валялся среди ее бумаг. – Всего пару дней назад девушка, которая, как я понимаю, некогда была с вами помолвлена, огласила дату своей свадьбы. С вашим братом, если не ошибаюсь?
Пусть меня поначалу и захлестнуло волной гнева, услышать об этом от кого-то помимо мачехи было неожиданно.
– Ах я тетеря, – глумилась леди Энн. – Вы ведь, конечно, уже об этом знаете. Разумеется, ваш брат – Лоуренс, так ведь его зовут? – уже прислал вам официальное приглашение.