Танея

Чайка Валерия

– Откуда ты…, – начала девушка, но, увидев его серьезный взгляд, замолчала. – Понятно. Опять обо все догадался, да?

– И да, и нет. Какие-то колдовские штуки со сновидениями, там было два портрета и два имени. Твою улыбку я сразу узнал, – мягко улыбнулся.

Словно звезды зажглись на его лице и снова погасли. Девушка, глядя на него, даже почти передумала идти к Ним и исполнять то, что должно. Хотелось просто остаться здесь, рядом с Ником, и не уходить, не оставлять его один на один с жестокой реальностью, готовой обрушиться

на людей со дня на день.

– Прости, Ник, – ее голос дрожал, – мне нужно исполнить свой долг, – Нира подняла на него глаза. – Я не могу остаться.

Снова закрыла глаза, пообещав себе не отвлечься на родной голос, не обернуться, не остаться здесь, в этом мире, ставшем ей почти домом.

– Я тебя обязательно отыщу, – прошептал Николас, и Нира почувствовала, как отдаляется от него. – Ведь ты же связана с этим телом, телом девушки Литы, правда?

Сейчас она не могла ответить, но сил хватило на то, чтобы кивнуть. Нира должна была вернуться хотя бы ради него, разделив на две части это тело, нарушив договор.

– Я буду тебя ждать, – его вздох, и рана в груди от сердечной боли; кажется, на двоих у них сейчас были одна рана, одна боль и одно сердце.

Звезды заглушили его голос, и девушка шагнула вперед. Где-то в темноте ее ждал коридор, полный портретов и зеркал.

Вот она нащупала левой рукой шероховатую ткань полотна, покрытого масляной краской, и смогла, наконец, открыть глаза. Перед Нирой был ее портрет, к которому ножом была прикреплена записка.

Вынув нож их картины, девушка развернула листок.

– «Обернись и пронзи то, чем ты дорожишь. Может быть, тем спасешь свою жалкую жизнь», – прочитала она. – А они с юморком, – резюмировала Нира.

Она обернулась. За ее спиной висел портрет Литы.

– Ею я дорожу? – усмехнулась девушка. – Телом, возможно. Но девчонка для меня никто, слышите?! Она для меня пустой звук!

Нира приблизилась ко второму портрету. Окинула взглядом точеную фигурку, простенькое бело-желтое платье, смазливую мордашку, чистые, как небо, голубые глаза. Так противно стало от этой приторно-милой девчушки! Злость охватила Ниру, и она поудобней перехватила нож. Усмехнулась:

– Ничего личного, Лита, – горечь и надежда смешались в ее голосе, – но я тоже хочу жить, – нож с треском порвал полотно.

Нира ударила точно в сердце. И в тот момент ее собственное пропустило удар.

– Что за…, – ругнулась девушка, схватившись за сердце.

В ее груди зияла дыра, но крови не было. Нитки порванной ткани на ее коже скрывали за собой лишь пустоту. Такая же пустота была и за порванным портретом.

– Ты определила свою судьбу, Нира Соул, – лучше бы этот голос, который был холоднее льда, никогда не прозвучал в Коридоре.

Обладатель голоса, пугавшего Ниру, не вышел, не показал себя. Он незримо присутствовал здесь, ибо сам не мог войти в Коридор.

– Что меня ждет? – смиренно спросила девушка; в ее голове

уже возникло множество вариантов того, как можно было выйти победительницей из этой, мягко говоря, паршивой ситуации.

– Мы заставим тебя дорожить Литой, – змеиная усмешка угадывалась во втором голосе.

То была властная женщина, одна из тех, кто заставил Ниру подписать позорный договор.

– Ее сознание рано или поздно поглотит твою душу, и тогда свершится то, ради чего ты была рождена, – торжественно добавил первый голос.

– Мама с папой не для этого меня растили, – кисло отозвалась Нира. – И, если вы забыли, я в этом мире вообще проездом.

– Молчать! – громыхнул голос, и девушка от неожиданности подскочила, отняв руку от пустоты, которая была у нее вместо сердца. – Все будет так. Тебе не изменить Пророчества, девочка.

Презрительный смешок был ему ответом. Голоса стихли, и Нира осталась стоять перед портретом девушки Литы, навязанной ей в качестве ученицы или обузы.

Две пустоты, в сердце и в портрете, засветились тем самым золотистым светом, который ночью звал Ниру на улицу. Он и сейчас манил ее, потянув за собой и заставив сделать последний шаг в пустоту.

Глава 2. Это просто дождь

Тучи на горизонте не предвещали ничего хорошего. Девушка, стоявшая на крыше, слегка нахмурилась. Если и думала, что темные, полные воды облака испугаются ее взгляда и тотчас исчезнут, оставив лишь чистый небосвод, то она ошибалась.

Начался дождь. Первые капли коснулись земли, растворив ее, смешав краски лета и сделав пейзаж черно-белым. Дождь барабанил по бесцветной листве, стирая ее, оставляя после себя лишь белое Ничто, которое медленно расползалось в стороны, поглощая все большее пространство. Оно уже приближалось к городу.

Девушка, в чьих волосах испуганно прятались последние лучи солнца, никому не могла помочь. Она лишь беспомощно наблюдала за тем, как Вечность поглощает все живое. Как белая дымка застилает горизонт, и горы, и цветы, и зверей. Как даже небо, необъятное звездное Небо белеет и исчезает, оставляя мир беззащитно ожидать своей участи.

– Неужели боги покинули этот мир? Почему никто не поможет? – тихо шептала девушка.

Человек, стоявший в поле близко к белым пятнам, исчез, когда девушка моргнула.

«Может, мне показалось?» – напряженно думала она. – «Там ведь не было никакого человека?»

Ничего не напоминало о том, что в городе вообще когда-то были люди. На опустевших дворах медленно-медленно исчезали дома. Их словно никогда не существовало. И никакого города тоже никогда не было.

Вечность подбиралась к крыше последнего дома, и девушке бы стоило бояться, но она почему-то была уверена, что белая дымка не причинит ей никакого вреда, поэтому не могла даже заставить себя испытывать страх. В этом мире перешагнуть тонкую грань жизни ей было не под силу.