Tanger
Шрифт:
— Анвар, голубчик, ты прости, что такая задержка с деньгами.
— Ничего, Нелли, зато я сижу в чистом и теплом офисе, в центре Москвы, и с этой работой я все забыл, я почти не вспоминаю Асель.
— Голубчик, шел бы ты домой…
Толстая аппетитная тетка открыла кошелек, и меня так удивили деньги, удивило, что они есть у людей. Это какой-то заговор против меня. Откуда у людей есть деньги? Это не деньги, а некие секретные карты. Если бы все, кто здесь едет, заплатили б мне по рублю, по десять рублей… Смотрел на фонари в метро, и слюны во рту становилось больше. Хотелось закурить. Вдруг почувствовал вкус и запах колбасы, будто отрыгнул. Девушка глянула.
Что же в ней похоже на Асель? Толстая верхняя губа. Не накрашенное лицо и от этого как бы укороченные ресницы и подслеповатый блеск глаз. То, что она говорит с подругой, видит
На «Петровско-Разумовской» стоял возле киоска с курами гриль. В Москве всегда возле еды восточные люди. Они какие-то масляные и будто прожаренные или прокопченные, с добрыми, сытыми и сонными лицами. Доехал на автобусе до «Байкала». Вдруг запах шашлыка, особенно острый и кислый из-за снежинок в воздухе. Пластиковые пакеты у женщин в толстой зимней одежде. Москвичи так много и вкусно едят! Откуда у людей деньги? Ведь никто ничего не делает, закрываются заводы и фабрики, но один за другим открываются рынки, все время говорят о каком-то среднем классе, который вот-вот появится в России и это станет спасением для всех. Какие-то люди начинают верить, что это они средний класс, это их греет. Все это рухнет когда-нибудь все равно. Как может появиться что-то, когда никто ничего не делает, а только продают друг другу на рынках китайские и турецкие товары. Всё думал-думал, и оказывалось, что у человечества есть только нефть. Долго смотрел на освещенные витрины киосков. «Вот бы мне эти „Суперчипсы“ и эти „Чипсы со вкусом сыра и лука“ тоже мне. „Чипсы картофельные со вкусом сметаны, укропа и бекона“, тоже было бы неплохо, хотя и не наешься, конечно. Что там, чипсы какие-то? А вот, смотри, „Рулет 7 Days“, это, конечно, с утра хорошо, с кофейком. Миндаль жареный. А у этих „Рыба-песчанка“, „Кольца кальмара“, ты их не любишь, правда, но сейчас бы съел, точно съел бы. Нужна тебе эта рыба?! Смотри, какой бекон, перетянутый сеточкой, так, что образуются на мясе выпуклые ромбики, да-а. Какая сочная колбасная нарезка! Это же химия все, ты же знаешь! Да какая разница. Прямо почувствовал на языке тонкий ломтик. Заварить кипятком вот эту китайскую лапшу в стаканчике, приправить китайскими специями из прозрачных пакетиков, подождать, пока разбухнет и есть вот с этой нарезкой, да-а. Зачем она берет этот торт? Простой, слоенный вафельный торт, им же не наешься? Взяла бы лучше этот бекон. Я бы, конечно, этот бекон взял на ее месте. Сладкий сухой тортик, он уже небось просроченный. Ла-адно, ты бы и этот тортик сожрал с удовольствием. Мог бы я так делать: раз, щелчок пальцами, и сумки этой женщины оказываются у меня в руках, а она вообще ничего не замечает. Или, раз, и кошелек этого мужика у меня в кармане. Прямо почувствовал, как оттопыривается карман и колет грудь. Да-а. Может, и вправду этот кошелек уже у меня в кармане… нет, конечно. Это было бы чудо. Да-а. Какая золотая и жирная скумбрия! А сколько этой скумбрии плавает в океане просто так?! А здесь специально устраивают дефицит и завышают цены. А где-то ее так много, что на нее смотреть не могут».
Я стоял и всё перекатывал пальцами, переваривал в кармане холодную копейку, и рот от этого наполнялся слюной.
Что за манера сучья пошла — денег людям не платить за работу?! Получу зарплату и скажу: «Спасибо, Юрий Владимирович, разменяйте ее по доллару, сверните в трубочку и по очереди вставьте в свой хитрый зад».
Пидор. Дать ему в торец с самого утра. Вообще все деньги за три месяца потеряешь. А он еще и рукопашник! Ну что за пидоры, а?..
Внутри все дрожало, руки и ноги казались необыкновенно легкими и тоже подергивались. Закурил, чтобы хоть немного унять голод.
Вдруг я резко вспотел и почувствовал, как течет холодный пот по ложбинке спины. У меня онемели руки и ноги, как будто кто-то потихоньку собирал меня внутрь тела,
Промозгло горели огни витрин и фары машин, сиял зимний проснеженный воздух, людская толчея, и я вдруг почувствовал эту ясную усталость в душе от невозможности продолжать дальше бессмысленную жизнь. Я радостно вздохнул, не слыша в себе никакого страха, и удивленно посмотрел перед собой. Обстоятельства с равнодушным самурайским упорством готовили, настраивали меня на смерть. Прошел к остановке, прислонился к железу и часто вздыхал, ленясь продолжать свое существование и тоскуя от этого.
Хотелось возвращаться домой другим путем, казалось, что если поеду другим путем, то обязательно встречу девушку своей судьбы. Руки стекленеют от холода. На столбе трепещет и журчит, как пропеллер, оторванный уголок объявления.
Ночью позвонила женщина, будто специально ошиблась номером. Оказалось, что еще только десять часов и звали ее Надежда.
девять
Зная, что будет этим вечером, занял денег у Нелли, выпил своего энергетического напитка, зеленую баночку джин-тоника, зажевал жвачкой. Она, также как и в первый раз, ждала меня на остановке — Надежда с испуганной надеждой. Купил Чинзано и рулет в киоске. Ей было неловко, что я трачусь. Она все оборачивалась, словно бы ждала кого-то еще.
Дома она сняла только куртку. Пил я один.
— Я не буду пить, — сказала она. — У меня трахеонелёз, еще заразитесь от стакана, Андрей.
— День святого Валентина сегодня.
— Может, совсем чуток, я потом вымою стакан с содой.
— За любовь и надежду! — солгал потерянный и чужой мужчина во мне.
— Да-а… да-а… А я ведь ветеринаром работала, здесь, в Тимирязевке, — задыхаясь, сказала она.
— Интересно.
Она встала и ткнула в брюхо лося на советском коврике.
— Прямо из бока у него торчала фистула, вот здесь. У него льется, а я подкручиваю, у него кап-капает, а я подкручиваю.
Ей не хватало воздуха.
«Надо сказать: Вы волнуетесь? А потом погасить свет».
— Мне жалко так было из-за болтов этих…
— Вы волнуетесь, Надя?
— Што?
— Вы волнуетесь, Надя?
— Да.
— Я тоже, — сказал я и потушил свет.
Присел и расшнуровывал ее сапожки в темноте.
— У меня чесотка от дочери… нет-нет, Андрей, я не дам целовать в губы, у меня трахеонелёз.
Я раздел ее. Трусы неожиданно большого размера. У неё было удивительно, застарело жесткое тело, как хоккейная шайба, обтянутая женской кожей, даже попа и маленькая грудь. От нее пахло мамой. Я знал, что ей понравится моя сила, поднял ее, и положил на кровать. Она была так испугана и беззащитна, что у меня сразу встал. Глядя на нее и едва слушая ее слова, я почему-то думал, что там у нее холодно и сыро, как у морской селедки. Но там у нее было все как у всех. Я крепко сжал ее голову и сильно поцеловал в губы, мне нужно было замкнуть круг, мне не хватало ее губ. Она вначале сжимала их, втягивала внутрь, а потом отдала. Ее удивляло, что я по-разному вхожу в нее, сзади и даже сбоку, будто они никогда так не делали с мужем.