Танго на пятерых
Шрифт:
— Я люблю тебя, Маша, люблю, — после чего они замерли в изнеможении, на большее сил уже не было. И это было более чем реально.
***
Андрей слушал тихий голос Сони, доносившийся из приёмной, и понимал, что дело идёт к скорой свадьбе. Соня хихикала, тихо возмущалась в ответ на какое-то замечание невидимого Алёшки.
Павлов откинулся на мягкую спинку кресла. Кругом зима, снег, скоро 22 декабря, день рождения Инны. Друзья приглашают отметить Новый год с ними. Неплохо, только они все будут со своими девушками, будущими женами, а он? В последнее время работы стало поменьше, он всё-таки
И Инну. У окна, у плиты, в кресле с вязанием или книгой. И в постели. Спящую, уставшую, с прикрытыми в неге глазами, с откинутой головой, стонущую и кричащую от наслаждения. Такой, какой он запомнил её. Любимой и желанной. Он решил было поговорить с Терновым, но тот в порыве радости перебил его и заявил, что Ксюша, помощница Олега Белова, согласилась быть с ним и приняла его предложение руки и сердца. Соня вчера, переминаясь с ноги на ногу и пряча счастливые глаза, тоже заявила о предложении Лугового и своём согласии. Они разрешили все недоразумения, оказалось, что Соня боялась навредить Алексею — ведь её мать была осуждена за организацию убийства. Олег... Тот и вовсе потерял голову, пропадая все дни за городом, готовя дом для новой семьи. Правда, Елисееву высказал свое братское негодование, за что был бит собственной сестрой. А Мышка просто была счастлива. И Саня тоже. Они так нежно заботились и так смотрели друг на друга, что Андрею становилось не по себе и он старался отойти, отвернуться и не замечать чужого счастья.
Хорошо... Очень хорошо. Остается только подумать над подарками каждой паре и жить дальше. И рисовать...
***
— Ты не прав, — в очередной раз тихо сказал молодой человек и уставился на монитор.
Его собеседник прикрыл глаза и кивнул.
— Наверное. Но я не могу иначе, я ей пообещал! Ты же помнишь, что с ней было, когда врачи предложили операцию. Я не думал, что моя кроткая девочка может превратиться в такую неуправляемую фурию!
— Понимаю, но мне кажется, что он имеет право знать, ты не находишь? Всё-таки он имеет к этому непосредственное отношение. И ещё неизвестно, как он, с его-то характером, отнесётся к тому, что от него это так долго скрывали.
Седовласый мужчина молча посмотрел на экран и согласно кивнул. Потом откинулся на спинку мягкого кресла и шумно выдохнул.
— А он вообще как?
Молодой пожал плечами.
— Нормально, как всегда. Работает, мотается по стране, живёт, одним словом. Рисует... Хотя скрывает ото всех, но я видел эти рисунки. Красивые...
— А...
— Есть у него женщины, есть. Или ты другое хотел узнать? Он здоровый мужик, не женат в отличие от всех нас, что такого? Я понимаю, что тебе это неприятно слышать, но это жизнь.
Собеседники помолчали, глядя друг на друга. Потом старший вздохнул и уверенно сказал:
— Мы приедем. Когда потеплеет, где-то в мае, хорошо? Передай, пусть в доме наведут порядок. Потом уже вместе подумаем, как это всё устроить. Но пока, я тебя прошу, ничего ему не говори.
— Конечно, но и ты ей тоже ничего не говори, просто надо приехать, побывать дома, съездить к матери на
Они ещё поговорили о машинах, о здоровье, погоде и расстались, выключив мониторы.
Часть 15
Громкий радостный смех от встречи друзей распугал любопытных воробьёв за распахнутым окном, несвязный разговор, прерывающийся взрывами мужского хохота, медленно трансформировался в тихие беседы по обеим сторонам широкого стола, но тут поднялся Белов и громко заявил:
— Уважаемые опоздавшие! Мы решили вас не ждать и уже тяпнули за баб! Пардон, за женщин! — и сел.
— Оратор!
— Мыслитель!
— Диоген!
— Скотина!
Опять раздался дружный хохот, Олег удивлённо посмотрел на Алексея Лугового.
— Могли бы и дождаться! Может мы с Серёгой тоже хотим того... за баб! Ой, пардон, за женщин.
— Какие проблемы? — резко вскинул голову Елисеев. — Павлов, наливай!
— А чего не дождались-то? Мы же обещали, значит будем.
— А какой от вас толк? Всё равно вы не поможете, потому как ни маринованных огурцов, ни соленой клубники у вас нет!
— Нет, это точно, только ананасы в томатном соусе.
— Ага, вот непонятно, откуда у наших жён такие пристрастия в еде?
За разговорами мужчины разобрали жареное мясо, передавая через стол соусы и куски хлеба, затем замерли и уставились друг на друга. Павлов усмехнулся и поднял бокал.
— Парни! — он замер, оглядывая друзей, которые с искренними улыбками смотрели на него. Он кашлянул и опять заговорил. — Парни, я хочу выпить за ваших жён! За этих девчонок, которые смогли сделать вас счастливее, веселее и чуточку умнее!
Мужчины загомонили, но были прерваны требовательным жестом хозяина.
— Помолчите уже! Мне со стороны виднее! Вы стали мудрее, немного мягче, внимательнее и ещё... Видно, что вы довольны. Безобразно довольны своей жизнью, а кто виноват?
— Ленка! Ксюха! Машка! Сонечка! — посыпалось со всех сторон.
Павлов согласно кивнул и поднял ладонь:
— Вот за них и выпьем! Ура!
Звон бокалов и нестройный одобрительный гул голосов на несколько секунд заглушил шелест веток за окном, потом последовали отдельные одобрительные возгласы в адрес приготовленного мяса, мычание сквозь жующие рты, стук вилок и редкие слова. Они пили, ели, говорили о том, о сём, пытаясь в этот доставшийся им выходной выговориться, поделиться своей радостью и интересом к жизни.
Дымок от кальянов медленно закручивался в спирали и, повинуясь весеннему ветерку, утекал в распахнутые окна. Елисеев, развалившись на ковре и упираясь спиной в широкий диван, внимательно смотрел на Сергея Тернового, который разжигал новые угли.
— Серёга, а тебе-то это зачем? Ты же не курил никогда.
— Не курил, а сегодня решил попробовать. Может, это единственный раз в моей жизни? Моя Ксюша на дух не переносит резкие запахи, а сейчас, когда её часто тошнит, — с улыбкой продолжил он, прикрывая глаза и взъерошивая волосы, — она вообще мне запретила и пиво пить, и одеколоном пользоваться, и даже освежитель воздуха из туалета выбросила, — будто по секрету сообщил он.