Танго с ветром
Шрифт:
– Я?! Я люблю? Да мне все равно, – усмехается Джонни, и его голос снова становится легкомысленно-небрежным, даже немного презрительным. – Девушки любят, когда я читаю им стихи. Их это вставляет по полной. Прям как волшебная палочка. А потом и я тут как тут. Тактика просто…
Джонни бахвалится, но видно, что это бахвальство скрывает нечто иное. Может быть, то, что Джонни скрывает сам от себя. Муха качает головой недоверчиво.
– Нафига они тебе, если скучно?
Джонни пожимает плечами.
– Ну…
Опять звонит мобила, и он отвечает:
– Да, Зайчонок. Конечно! Разумеется! Да! Зайду за тобой в гостиницу. Конечно. Ты же моя самая любимая, Зайчатина. Обнимаю. Ну, все. Давай собирайся. Не забудь ничего, все упакуй как следует. Конечно, помогу.
Джонни выключает мобилу.
– Так. В четыре – Зайчатина, в пять – Малышатина, потом от нее удрать к Кошатине. К злобной Пантерочке. Как бы не обожраться мне сегодня!
– Ты что? С тремя в один день? – изумляется Муха.
Джонни загадочно молчит и смотрит за горизонт, туда, где на выпуклой плоскости моря, будто на боку елочного шарика, виднеется маленький кораблик водоизмещением, вероятно, тысяч двадцать тонн, а то и поболее. Море плещет, море швыряет волны на песок. Ветер ласкает воду и землю, тела людей и кроны деревьев, стебли осоки и крыши домиков. Это солнце согревает своим дыханием своих детей. Детей так много, что ему не разглядеть, кто более достоин любви, кто менее, оно всем равно дарит свое то нежное, то обжигающее тепло. Это уж дети, здесь, на Земле, спорят, кому положено больше тепла, а кому меньше. И все достоинства надуманы. Люди, звери, птицы, рыбы, деревья – все равны перед этим огромным потоком Любви.
Но Муха еще мал, чтобы думать о таких вещах. Ему просто хочется урвать свой кусочек торта, но он не знает, как подступиться. А Джонни объелся тортиков, мог бы и поделиться. И, рассчитывая на это, Муха задает вопрос:
– А тебе сколько лет было, когда ты первый раз с девушкой это… ну, в общем… Первый раз?
– Тебе зачем?
– Да блин! Мне уже восемнадцать, а мне еще и одна ни разу… Я девственником так и останусь до самой смерти! Надо что-то сделать с этим!
– У тебя есть старший брат, Муха. Вот вернется, у него и спроси.
– Да че его спрашивать? Его Любка на себе женила, а больше он ни с кем и не был. Я хочу как ты. Вот как? Что надо сказать, чтобы она дала? Как их уговорить?
– Сто долларов.
– Я не хочу проститутку. Я хочу нормальную девушку.
– Дебил ты, Муха, – смеется Джонни. – Мой урок стоит сто долларов!
– Сто долларов? – Муха в шоке. – Тебе?! Ты че, Джонни? Это же просто вопрос!
– Как хочешь! – Джонни опять утыкается в книжку.
Но Муха не собирается отступать. Он продолжает атаку, будто не понимает намерения Джонни хранить свои секреты.
– Блин!
– Потому… Все. Заткнулся.
Джонни откладывает книгу и принимает на стуле более официальную позу. Он наблюдает за девушкой в розовом сарафане с бирюзовым шарфиком, накинутом на плечи. Она явно направляется к зонтику.
– Привет! – говорит девушка и ждет ответа.
У нее немного хрипловатый, приятный голос. Теплый и немного печальный. И сердце Джонни вздрагивает от звука этого голоса, но он ни за что не покажет этого, поэтому, немного подумав, он отвечает не очень-то вежливо.
– ЗдорОво, куколка.
Голос у Джонни пакостно-сладкий – карамель с презрением. Такой кого угодно взбесит.
– Я не куколка. Я – Соня.
– Привет! – Муха расплывается в улыбке.
Соня стоит пред ними в контражуре, ослепительное солнце делает легкую ткань прозрачной. Это впечатляет.
– Я – Джонни. Это мой большой босс Муха. Какие будут пожелания, Соня?
– А-а-а… Можно у вас серф взять в прокат? – Соня волнуется, она очень хочет парус, но боится, что ей могут не позволить это. И ее опасения не напрасны. Джонни молчит и думает. Ветер перелистывает страницу книги. И этот звук, словно осторожная россыпь цимбал в джазовой пьесе. Джонни оглядывает Соню взглядом охотника. Любой разговор – это не просто разговор, это как минимум два разговора. Параллельных. И Джонни начинает подбирать слова.
– Серф?
– Да. Серф, – ветер развевает бирюзовый шарфик и каштановые волосы Сони.
В очках Сони отражается Джонни, а в его очках она видит свое отражение и яркое маленькое солнце. Вернее, два маленьких слепящих солнца и две Сони – по одной в каждом стекле. И в этих черных очках отражается не только Соня, отражаются и сотни других девушек, которые вот так же останавливались перед ним до нее. Этим летом, прошлым летом, позапрошлым летом.
И еще она видит губы Джонни – красивые, четко очерченные губы умного, но непростого парня.
Внезапный порыв ветра срывает с плеч Сони бирюзовый шарфик и швыряет его прямо на колени Джонни. Джонни протягивает шарфик Соне, даже не думая привстать. Она вынуждена подойти к нему ближе и взять шарфик у него из руки. Джонни чуть задерживает шарфик, а потом разжимает руку.
– А ты умеешь? Серфила когда-нибудь?
– Нет. Хочу научиться!
– Надо проверить твой баланс, – Джонни хитро сощуривается.
– Да. Я бы и сама этого хотела, – честно признается Соня. – Узнать, хорошо ли у меня с балансом.