Танго Скорпионов
Шрифт:
Он передёрнулся и, выправив тело на стуле, обвёл всех уверенным взглядом. И более спокойно сказал:
– Запомните все: такие вопросы я с бухты-барахты не решаю, не посоветовавшись с юристом. Пускай Панов хоть в Гаагский суд обращается, – это его дело. Но денег он за больничные листы не получит. Это я вам всем заверяю авторитетно! А сейчас все разошлись по рабочим местам, нечего в моём кабинете тары-бары разводить.
– Теперь мне ясно, «как ты прав», – с иронией в голосе произнёс Корнов и первым вышел из кабинета. За ним последовали остальные.
Сам же директор допил остывший на столе чай, надел плащ, и сев в свою машину,
Так же не учёл Карташов, что у него под боком находился секретный сотрудник Семёна, с милой улыбкой по имени Наташа. Как только Карташов закрыл за собой двери кабинета, Наталья, не опасаясь секретаря, вошла в кабинет и извлекла из урны письмо врача. Наталья каждое дыхание своего шефа несла своему любовнику, по фамилии Панов. И на этот раз она обрадовала Семёна приятным известием.
– Тебе, что заниматься больше нечем? – спросил Семён в этот день у директора по телефону.
– Я действую в рамках закона, если ты судиться со мной собираешься? – То давай, вперёд? – ответил директор, – у меня юрист высшей категории сидит под боком из Москвы.
– Суд от меня не убежит, но я вначале тебя до инфаркта доведу, а потом будем судиться. Надо нам здоровье с тобой уравнять. Понял, господин директор? Я сейчас сажусь за компьютер и выхожу во все контрольные инстанции от областного прокурора, до администрации президента. Лови теперь приветы от них.
Директор не стал дальше выслушивать Семёна, а бросил трубку с грохотом на телефон.
Через неделю Наталья, замещавшая в это время секретаря, положит перед Карташовым на стол правительственное письмо в фирменном конверте со всеми надлежащими печатями администрации президента России.
Взволнованно, несмотря на печати, которые были искусно выполнены, с помощью высококачественной техники директор завода вскроет конверт, опять же в присутствии своих подчиненных и вслух прочитает, отпечатанное на бланке администрации президента письмо.
Уважаемый Александр Аркадьевич!
Нами по электронной почте получено письмо от вашего рабочего Панова Семёна Максимовича. Обычно подобная корреспонденция у нас не регистрируется, и к мгновенному реагированию мы не прибегаем после первого обращения. Было бы не корректно с нашей стороны проявлять острый интерес к вашему предприятию и к вам лично, если бы письмо господина Панова не подтверждалось фактами, которые не требуют особой проверки. Мотивация его письма предельно обоснованная и требует с нашей стороны незамедлительного вмешательства. Александр Аркадьевич мы ознакомились и проанализировали письмо Панова. Должны вам заметить, что с вашей стороны сделано ряд нарушений по перемещению господина Панова внутри вашего завода на другую профессию, что привело его к временной нетрудоспособности. И, попирая его права своими уставными законами, вы лишили его средств сосуществования. Коль вы так категоричны в своих действиях и думаете, что в совершенстве знаете свои права, но при этом не понимаете социально – правовой политики президента, – то вы заблуждаетесь. Вам работодателю и руководителю в первую очередь нужно знать права своих подчинённых и надзирающих органов за вашей работой. Мы вас можем ознакомить с их правами, но это неизбежно приведёт к длительной приостановке вашего предприятия. В срочном порядке будут назначены государственные комиссии, для тщательной проверки всех шатких позиций. То, что вы работаете с экологически вредным сырьём сомнительного качества, не имея при этом вентиляции и химической лаборатории, – это уже настораживает, каким образом вы получили лицензию на столь серьёзное производство. И уверяю вас, одними предписаниями с вами не обойдутся, пойдут штрафные санкции, а возможно и закрытие вашего предприятия. А это значит, что судьбу господина Панова пожнёт
Начальник социально правового отдела.
Куросава Людмила Никаноровна.
Он со злостью бросил письмо на стол и диким голосом заверещал:
– Это ты Осокин виноват во всём. Ты мне сказал, что он дюже грамотный. Теперь, что прикажешь к нему кланяться идти?
– А я – то тут причём? – изумился Дима. – Я только вам сказал, что мужик шарит по станкам. А у нас в глаза никто теодолита не видел. Не то что умело пользоваться им.
– Ну и что из этого? – возмутился Карташов.
– Сам же сказал, что, если хозяин узнает про неграмотный монтаж станков, нас всех выгонит с работы, – пищал на весь кабинет Осокин.
– Так и будет, – уже спокойным голосом произнёс директор, – пока они скрипят, и выдают продукцию, никто ничего не заметит. Гарантийный срок станков прошёл, если, что при аварийных ситуациях неизбежность поломки можно всегда доказать, но это будешь в первую очередь делать ты, – самый главный специалист по станкам. А если Панов действительно обратится ещё раз в администрацию президента, то нам придётся всем садиться на подножный корм. Да и Хозяин не посмотрит, что мы его родственники, – за левое сырье и не за восстановленную вентиляцию, он с нас семь шкур сдерёт и выгонит с работы. Так что пока не поздно, надо срочно ехать к Семёну и находить с ним консенсус.
– А я тебя предупреждал, что он калач тёртый, – злорадствовал главный инженер Корнов. – Где теперь твой авторитет, которым ты при нас недавно кичился?
– Откуда мне было знать, что этот паразит доберётся до аппарата президента, – оправдывался директор, – я, честно говоря, думал, он блефует.
– А я осознавал Аркадьевич, что ты неправильно с ним поступал, – сделав глоток чаю, укоризненно заявил Корнов. – Оставив его без сосуществования, ты породил революционера, а они голодные на всё способные.
– Я, что его деньги в карман себе положил? – опять заорал директор, – они все до копейки ушли на покупку фильтров в гидравлику. А по существу, я с вас должен был содрать эти деньги. Вы ответственные за состояние станков.
– Давайте не будем сейчас выяснять отношения? – сказал главный инженер. – Я предлагаю надо срочно жалобщику начислить деньги и Диму послать к нему для проведения миротворческой и созидательной беседы. Он же с Семёном Максимовичем больше нас общался.
– Семён не будет с Димой разговаривать даже под французский коньяк, – заявила, ухмыляясь, Наталья. – Он может только с удовольствием поколотить моего Осокина.
– Тебе – то откуда известно, что он не будет со мной говорить? – Дима зло окинул взглядом свою жену.
– Об этом весь завод знает не только я, – сказала Наталья. – Мне стыдно перед коллективом, что у меня муж дилетант в производстве и ко всему прочему подонок и мразь.
Выдав мужу нелицеприятную тираду, Наталья вышла из кабинета и, пройдя проходную села в машину к Семёну, который ждал её за углом здания.