Танки: 100 лет истории

Огоркевич Ричард

Между тем 120 единиц Renault, переданных Польше, на какое-то время выдвинули эту страну на четвертое по величине танкового парка место в мире, что подчеркивает исключительную скромность танковых сил после Первой мировой войны. Еще одной иллюстрацией этого служит Италия, занимавшая в описываемое время со своей сотней Fiat 3000 пятое место. Бельгия – следующая после Италии в Европе – обладала 49 танками, а Финляндия закупила в 1919 году 32 единицы Renault FT [143] . С полдюжины прочих европейских стран приобретали и того меньшие партии, в том числе Швейцария, которая обзавелась двумя машинами, и Швеция – одной для испытаний.

143

Kantakoski P. The Finnish Armour Museum. 1997. P. 9. Неопубл., хранится в Танковом музее Паролы.

Небольшие количества отправились в более дальние путешествия, например,

двенадцать машин в 1919 году в Бразилию, а Императорская японская армия получила небольшое число Renault из Франции и несколько Medium A из Британии. Советская Россия тоже приобрела Renault, но как трофеи, отбитые у белогвардейцев, которым танки прислали из все той же Франции во время Гражданской войны. К добытой в боях бронетехнике данной марки добавились впоследствии пятнадцать ее копий, построенных на Сормовском заводе в результате блестящего примера «обратного конструирования» [144] . Кроме того, Красная армия захватила 25 тяжелых Mark V из числа поставленных белым армиям Британией. Однако к 1923 году общее количество танков в распоряжении Красной армии составляло лишь 77 [145] .

144

Baryatinskiy M. Light Tanks. Horsham: Ian Allan, 2006. P. 3.

145

Habeck M. R. Storm of Steel. Ithaca: Cornell University Press, 2003. P. 33.

Только Франция какое-то время после Первой мировой войны действительно располагала множеством танков – у нее осталось свыше 3000 Renault FT [146] . Во всем прочем мире на вооружении стояло меньше танков, ну а если добавить сюда престиж, которым пользовалась французская армия в тот период, ее танковые доктрины доминировали в течение нескольких лет. Однако внушительный парк военного времени устаревал и изнашивался, а новые идеи постепенно набирали силу и пробивали себе дорогу, пусть даже количество танков за пределами Франции оставалось пока довольно скромным.

146

Deygas F. T. Op. cit. P. 336.

5

Британия – лидерство и отставание

Итоги Первой мировой войны подарили миру целую палитру мнений и версий относительно способов будущего применения танков. На одном полюсе находились те, кто утверждал, будто у бронетехники нет перспектив. На другом – завзятые новаторы, в умах которых армии будущего окончательно и бесповоротно превращались в этакие танковые флотилии.

Как характерный пример мнений из лагеря противников танков обычно приводят высказывание генерал-майора Л. Джексона, начальника главного управления вооружения и боевой техники, заявившего в декабре 1919 года перед аудиторией Королевского объединенного военно-научного общества следующее: «В сущности, танк – уродец. Обстоятельства, которые вызвали его к жизни, были исключительными, и повторение их маловероятно» [147] . Совершенно очевидно, что многим танки казались уместными только в условиях окопной войны, а повторения подобного кошмара всем бы хотелось избежать.

147

Jackson L. Possibilities of the Next War // Royal United Service Institution Journal. Vol. 65, no. 457. 1920. P. 71–89.

Другой полюс мнений наилучшим образом отражен в созданной еще во время войны книге «Наши бронетанковые войска» (Our Armoured Forces) капитана Жиффара ле Квесн Мартеля, служившего под началом полковника Фуллера в штабе танкового корпуса. В фантазии автора данного труда будущие сухопутные силы состояли едва ли не полностью из танков разных типов, в чем прослеживались ассоциации с основными категориями боевых кораблей описываемой эпохи [148] . Фуллер и сам проникся подобными идеями, написав сразу же после войны работы о «танковых флотах» и сражениях, которые в будущем будут «все больше и больше уподобляться морским битвам» [149] .

148

Martel G. le Q. Our Armoured Forces. London: Faber and Faber, 1945. Appendix H.

149

Fuller J. F. C. Tanks in the Great War. P. 311–313.

Морская аллюзия вполне понятна, ведь военные корабли являли собой наиболее ранний пример подвижных огневых платформ, и именно такими, как правильно предвидел Фуллер, предстояло стать танкам [150] . Условия боевого применения

кораблей и танков, как совершенно очевидно, весьма различаются, так что не стоило ждать от армий, что те станут сражаться на суше точно так же, как морские эскадры. Тем не менее даже и в 1931 году Фуллер продолжал пророчествовать, что танки «будут действовать образом, довольно сходным с флотом на море» [151] .

150

Ibid. P. 304.

151

Fuller J. F. C. Armoured Warfare. London: Eyre and Spottiswoode, 1943. P. 27.

В армии принимали бронетехнику, но усвоенный военными подход отводил ей место средства поддержки пехоты – танкам полагалось наступать с ней как бы шаг в шаг. Путь отхода от столь закоснелой политики наметился в докладе, сделанном в 1919 году по просьбе французского главнокомандующего генералом Этьеном. В этой работе Этьен предполагал заменить легкие Renault FT более мощными боевыми chars de combat, которым отводил ведущую роль в сражениях будущего [152] . Два года спустя Этьен представил более широкий взгляд на ситуацию в лекции в Брюсселе, описав потенциальные стратегические и тактические преимущества механизированных армий из 100 000 человек при 4000 танках и бронетранспортерах – войсковых соединений, способных продвигаться на 80 километров за одну ночь [153] . В верхах его точку зрения благополучно проигнорировали, прежде всего потому, что создание танкового корпуса как отдельного рода войск поддерживали лишь немногие офицеры французской армии, в то время как штаб artillerie d’assaut (штурмовой артиллерии), обеспечивавший танковым частям некоторую автономию, в 1920 году был расформирован, танкистов же подчинили Управлению пехотных войск, что фактически похоронило дальнейшее тактическое развитие и технические разработки.

152

Ferre G. Le defaut de l’armure. Paris: Charles Lavauzelle, 1948. P. 34–46.

153

Deygas F. T. Les chars d’assaut. Paris: Charles Lavauzelle, 1937. P. 338–340.

Сходное положение сложилось и в Соединенных Штатах, где по закону о национальной обороне от 1920 года танковый корпус военного времени упразднили, а матчасть и личный состав передали пехоте как вспомогательные силы. В соответствии с этим в 1922 году Генеральный штаб определил место бронетехники в войне следующими словами: «Первостепенная задача танка облегчить бесперебойное продвижение стрелков в атаке».

Помимо Франции и Соединенных Штатов средства для развития новаторской тактики использования бронетехники имелись в то время только у Британии. В свете положения дел в двух вышеназванных странах пальма первенства в деле разработки приемов более подвижного и эффективного применения танков неминуемо досталась британской армии.

Лидерство перешло к ней по большей части из-за стечения двух обстоятельств. Одним стало формирование Королевского танкового корпуса, ставшего в 1923 году наследником танкового корпуса военного времени и обособившегося в отдельный род войск не без стараний – и упорства – все того же Фуллера. В составе корпуса находились всего четыре танковых батальона и несколько рот бронемашин, но статус позволял командованию довольно свободно проводить опыты по тактическому применению техники без диктата пехотного начальства.

Другим важным моментом, обусловившим лидерство британской армии, нужно назвать приобретение ею материальной части, в нескольких аспектах опережавшей бронетехнику описываемой эпохи. И обстоятельство это в значительной мере повлияло на выработку новой тактики. Одной из важнейших особенностей стала значительно б'oльшая скорость этих машин по сравнению с ранними танками, что стало следствием разработки новых моделей, призванных послужить альтернативой легкому пехотному танку Джонсона, упомянутому в предыдущей главе и заказанному в 1920 году по инициативе Фуллера [154] . Обстоятельства эти вынудили управление Военного министерства, отвечавшее за закупки, заказать еще один легкий танк у компании Vickers. Экспериментальные версии обоих танков поступили в распоряжение военных и прошли испытания к концу 1921 года, при этом изделие Джонсона разогналось почти до 32 км/ч, тогда как Vickers проиграл даже танку военного времени Medium C (с его максимальной скоростью 12,5 км/ч), как не без радости человека, выигравшего пари, констатировал в воспоминаниях Фуллер [155] .

154

Fuller J. F. C. Memoirs of an Unconventional Soldier. London: Nicholson and Watson, 1936. P. 405.

155

Ibid. P. 407.