Танкист на «иномарке». Победили Германию, разбили Японию

Лоза Дмитрий Федорович

В таких сложных маршевых условиях скорость движения не будет превышать 5–6 километров в час, а это значит повышенный расход драгоценной солярки, да и с воздуха по нас могут ударить. В Тунляо 46-я бригада находилась всего несколько часов. Экипажи успели провести техническое обслуживание «Шерманов» перед трудной и дальней дорогой. Надо сказать, что этот одиннадцатый день операции оказался весьма результативным. 21-я гвардейская танковая бригада 5-го корпуса к утру 19 августа овладела городом Чжанъу. Десанты захватили крупные города Чаньчунь, Гирин и Мукден. Частям 9-го мехкорпуса следовало поторапливаться.

Южнее Тунляо танки бригады поднялись на насыпи железной дороги. Начался марш по шпалам, продолжавшийся двое суток. С первых метров мы почувствовали прелесть движения по шпалам, концы которых были сильно помяты. На них остались глубокие следы от гребневых захватов гусениц «тридцатьчетверок» 5-го танкового корпуса. «Т-34», имея меньшую,

чем «Шермана», ширину траков (500 мм у «Т-34» против 584 мм у «Шермана»), двигались, пропуская рельсы в межгусеничный просвет. «Эмча» этого сделать не могли. Пришлось одну гусеницу направлять между рельс, а вторую – на гравийную подсыпку шпал. При этом танк имел большой боковой крен. Вот в таком перекособоченном положении под лихорадочную тряску на шпалах пришлось двигаться не одну сотню километров. Особенно трудно было, когда на стальной магистрали встречались мосты, фермы которых были уже танков. Нам приходилось их обходить, для чего силами экипажей и десантников каждый раз приходилось готовить спуски и подъемы на насыпь.

В 17 часов 19 августа первый батальон, идя головным в колонне части, вышел к полустанку Бахута, в котором стояло лишь одно небольшое кирпичное здание. Дождь прекратился некоторое время назад, и «эмчисты» и автоматчики отжали мокрую одежду. Вокруг полустанка блестело такое же зеркало воды, как и все предыдущие километры пути. Неожиданно послышалась команда: «Воздух!» Командиры орудий экипажей кинулись к зенитным пулеметам, которые вот уже много суток были зачехлены и установлены в походное положение, поскольку самолеты противника нас до этого часа ни разу не беспокоили. На горизонте появились шесть стремительно приближающихся истребителей-бомбардировщиков. «Западники» хорошо усвоили тактику действий немецких летчиков, которые, прежде чем сбросить бомбы на цель, делали круг над нею, выбирая точку прицеливания, и только после этого ведущий переводил свой самолет в пике. Здесь же атака развивалась настолько стремительно, что экипажам даже не хватило времени на подготовку пулеметов к стрельбе. Первый самолет на малой высоте помчался к головному танку батальона и с полного ходу врезался в его лобовую часть. Куски фюзеляжа разлетелись в разные стороны. Искореженный мотор рухнул под гусеницы. Языки пламени заплясали на корпусе «Шермана». Ударом был контужен механик-водитель гвардии сержант Николай Зуев. Десантники с первых трех танков кинулись к кирпичному зданию, чтобы укрыться в нем. Второй японский летчик направил свою машину в это строение, но, пробив крышу, она застряла на чердаке. Никто из наших бойцов не пострадал. Нам сразу стало ясно, что батальон атакован «камикадзе». Третий пилот не стал повторять ошибку сотоварища. Он резко снизился и направил самолет в окна здания, но достичь цели ему не удалось. Задев крылом телеграфный столб, истребитель-бомбардировщик рухнул на землю и сразу запылал костром. Четвертый самолет, спикировав на колонну, врезался в автомашину медицинского пункта батальона, которая загорелась.

Два последних «смертника» нацелили удар по хвостовым танкам, но, встреченные плотным зенитным огнем, оба самолета рухнули в воду недалеко от полотна железной дороги. Воздушная атака длилась несколько коротких минут. Шесть истребителей-бомбардировщиков превратились в бесформенные груды металла. Шесть летчиков погибли, и, что нас весьма удивило, в кабинах двух самолетов кроме летчиков находились девушки. По всей вероятности, это были невесты «смертников», решившие разделить со своими избранниками печальную судьбу. Ущерб от атаки оказался незначительный: сгорела автомашина, заклинило башню головного «Шермана», вышел из строя механик-водитель. Быстро сбросили с насыпи автомашину, за рычаги «Эмча» сел помощник механика-водителя, и марш продолжился.

Приближалась ночь. Мы надеялись, что сумеем отдохнуть, поскольку очень устали, измотанные многодневным маршем и особенно тряской на шпалах. Однако поступил категоричный приказ двигаться вперед.

Разрешаю включить ближний свет фар. Несмотря на это, идем со скоростью не более 20–25 километров в час, а на подъемах и уклонах железной дороги она снижалась почти наполовину.

К утру 20 августа пришла беда. Не выдержала огромных перегрузок подвеска ходовой части – стали деформироваться, а затем и лопаться буферные пружины балансиров опорных катков. Случилось это пока на трех «Шерманах». Вынуждены были сбросить газ и перейти на «черепаший шаг». К середине дня подразделения бригады втянулись в Чжанъу. Здесь, к великой радости и танкистов, и десантников, мы наконец покинули «чугунку» и пошли по «бетонке», сразу взяв максимальную скорость под пятьдесят километров в час. Не отставали и танки с поврежденной на шпалах подвеской. Через полтора часа движения колонна вынуждена была снова выйти на опостылую нам железную дорогу и двигаться по ней до Мукдена шестьдесят тряских километров.

Через несколько часов пути мы вышли к мосту через реку Ляохэ.

Переправа через железнодорожный мост оказалась делом далеко не простым, поскольку накренившиеся на борт «Шермана» не «вписывались» во внутреннее боковое пространство мостовых ферм. Требовалась строгая «выправка» машин. Из всех вариантов переправы, рассмотренных штабом батальона, лучшим казался следующий: погрузить «Эмча» на железнодорожные платформы и перебрасывать их на противоположный берег. Правда, для этого нужны хотя бы две платформы и паровоз. На поиски подвижного состава выслали две группы разведчиков. Одна группа отправилась на недавно пройденные нами станции, вторая – на находящиеся впереди. Примерно через час поступили неутешительные вести: обнаружены платформы только 16-тонной грузоподъемности, паровозов нигде нет. Выход один – на руках по мосту перекатывать груженые платформы. Из различного подручного материала соорудили прямо на насыпи погрузочную эстакаду. Загнали на две платформы по танку. К каждой платформе приставили команду в 20 человек, которая должна была и толкать и сдерживать на уклонах драгоценный груз. Первый рейс прошел удачно, за ним второй, третий, и так почти четыре часа! От чрезмерной перегрузки задымили буксы колес. Пришлось поливать подшипники соляркой и маслом. Пот лил ручьями, руки были обдраны до крови, но все «Шермана» перетолкали на противоположный берег реки Ляохэ. Утром 21 августа батальон достиг северо-западных кварталов Мукдена, где и остановился. В то время мы еще не знали, что это была окончательная остановка в наступлении 9-го гвардейского механизированного корпуса, а 5-й гвардейский танковый корпус продолжал продвигаться к Порт-Артуру и Дальнему.

Время военное. Вошли в недавно освобожденный город, в котором не исключено наличие наземных «камикадзе» и других, переодетых в гражданское платье, фанатиков или обычных военных японской армии. Ухо надо держать, как говорится, востро. Батальону для его размещения командир бригады «выделил» две параллельные улицы, между которыми был разбит сквер. Рота Григория Данильченко заняла его площадь. Танки Дмитрия Ниякого «припарковались» вдоль тротуаров второй улицы. Экипажам было строго-настрого приказано постоянно находиться при танках, держа стрелковое и танковое оружие в боевой готовности на случай непредвиденных обстоятельств.

Через два часа нахождения в Мукдене батальон был поднят по тревоге. Мы получили приказ разоружить японскую танковую часть в близлежащем секторе города. Пятикилометровый марш-бросок, и мы достигли цели – военного гарнизона танковой бригады японцев. Окружили его нашими «Шерманами» – все оружие на боевом взводе, в полной боевой готовности. Нам было приказано открывать огонь по гарнизону при малейшем признаке сопротивления.

Создал группу парламентеров в составе начальника штаба батальона, гвардии капитана Николая Богданова, переводчика и двух сержантов. Все с оружием. У Николая Радина загорелись глаза. Он хотел присоединиться к «посланцам» в стан врага. Я погрозил ему пальцем, уняв его пыл. Группа с белым флагом направилась в расположение неприятеля. Прошло около 30 томительных минут. Парламентеры, наконец, показались в воротах. С ними вышагивал японский офицер. Подойдя ко мне, он с холодной ненавистью в голосе, на чистом русском языке сообщил, что бригада получила приказ от их командования о сдаче оружия. «Каким инструкциям мы должны следовать?» – спросил он меня.

Мы потребовали сдать все стрелковое оружие, определили порядок движения и парковки танков и других боевых транспортных средств, уточнили расположение пунктов сбора военнопленных, которые начальник штаба батальона Богданов показал офицеру на плане города. Японский капитан высказал свое понимание инструкций и возвратился к своим. Мы с волнением ждали выполнения наших требований. Прибыло бригадное начальство, чтобы наблюдать за процедурой сдачи. Я проинформировал их о сложившейся ситуации.

Примерно час прошел в ожидании. Мы были готовы к разного рода неожиданностям. Внезапно послышались звуки заводимых танковых двигателей. Через некоторое время в воротах появился легкий грузовик, позади него следовали несколько автобусов штаба, а за ними танки – выходила бригадная колонна. Ведущий танк подошел к моему «Шерману» и остановился. Мне был вручен список личного состава и вооружения бригады на русском языке. Очевидно, что это была работа капитана, ведшего переговоры. Командование бригады первым сложило оружие. Их немедленно посадили в две легковушки и под охраной отвезли в штаб корпуса.

Почти весь остаток дня мы принимали капитуляцию японских танкистов. Справедливости ради надо сказать, что даже в этот трудный и позорный для японской армии период ее офицеры и солдаты выполняли все пункты инструкции относительно сдачи оружия и оборудования. Военная дисциплина поддерживалась до последнего рокового момента, когда более тысячи солдат и офицеров бригады стали военнопленными. Но вот отдана по-японски команда, и бывшие танкисты под усиленной охраной отправились в Мукден, в пункт сбора военнопленных.