Танковые сражения войск СС

Фей Вилли

В дыму и пламени пожаров впереди и позади нас виднелись очертания деревьев, крыш укреплений, баррикад, кусков орудий и комьев земли, подброшенной в воздух взрывами. Впереди, чуть справа взрывались бункеры и дома.

В наушниках раздавалось лишь тихое гудение передатчиков и приемников, а борта танка дрожали от рева мощных двигателей. Заряжающий приготовил противотанковые снаряды, подготовил пулеметы и стал заталкивать вещмешки и одеяла в боевое отделение. Наводчик проверил электрический спусковой механизм, прицел и переговорное устройство.

Снаружи вступили в бой немецкие батареи, выстреливая весь боекомплект с максимальной скоростью.

Над нашими батареями сверкали зарницы выстрелов орудий всех мыслимых калибров. Мина за миной вылетали из стволов минометов, отправляясь на восток. Серовато-черные клубы дыма наползали со стороны равнины вдоль Одера на нашу «позицию Харденберг», расположенную западнее на холмах.

В последний раз во Второй мировой войне немецкий фронтовик вылез из окопа после многочасового обстрела, чтобы отразить натиск Красной Армии.

От ближайших стрелковых ячеек до тыловых траншей сотни тысяч солдат ждали решающего часа за пулеметами, на командных пунктах, у орудийных прицелов и за штабными картами. Резервы были подняты по тревоге и выдвигались в районы сосредоточения или занимали оборону. От передового пехотного батальона до штаба немецких войск в Цоссене туда и обратно летели радиосообщения, доклады и приказы. В жаркую схватку вступили эскадрильи немецких истребителей и бомбардировщиков. Воздух звенел от гула моторов и взрывов. Целые пучки пулеметных трасс впивались в тела самолетов, которые разваливались и падали на землю, взметая в небо грибовидные облака огня. Тяжелые орудия и зенитные автоматы многочисленных частей ПВО, развернутых на этом участке обороны, воздвигали огненную завесу перед длинноствольными немецкими орудиями, подвергавшимися ударам с воздуха.

Обе стороны несли огромные потери.

Минутная стрелка часов ползла как никогда медленно. Пять часов… Шесть часов… Над Одерскими болотами поднималось кроваво-красное солнце, с трудом пробивавшееся сквозь завесу дыма.

Основная часть немецкого фронта на Одере оказалась в железных объятиях противника. Доклады с позиций нашей пехоты поступали все реже. Видимо, один за другим рвались телефонные провода.

Семь часов… Восемь часов…

До сих пор наша рота «тигров», приданная дивизии «Курмарк» на правом фланге плацдарма, не получила никаких приказов вступить в бой. За полчаса до этого мы слышали шум боя пехоты. Стаккато пулеметов, казалось, становилось все ближе.

Стена наших солдат в двух-трех километрах впереди, похоже, испытывала на себе невероятный натиск советских полков, уверенных в победе. Нигде мы не наблюдали отхода наших войск с высот. Однако прорыва русских танков можно было ожидать с минуты на минуту. Судя по времени, сражение достигло кульминации. Мы тихо сидели в машине и слушали, погруженные в собственные мысли, размышляя о товарищах, занимавших передове окопы. Как часто за годы войны мы оказывались в гуще событий на фронте вместе с теми, кто теперь оставался в том аду, вгрызаясь в землю. Просто сидеть и беспомощно ждать было мучительно трудно.

Около 8.30 огонь вражеской артиллерии, кажется, стал слабеть. Мы постоянно осматривали горящие деревни и затянутые дымом участки фронта в поисках прорвавшихся танков. Бездумно, даже не испытывая голода, мы через силу жевали бутерброды, приготовленные радистом.

Наконец незадолго до девяти часов мы ощутили уверенность, что наши передовые части сумели выдержать натиск превосходящих сил. Пока командир несся впереди танков на своем джипе, разведывая местность, Шаубингер

вел роту на позиции.

Взревев двигателями и сбросив маскировку, наши танки выползли из воронок и из-за метровых земляных валов и выехали на деревенскую дорогу. Решив пойти в объезд, наши танки развернулись назад и, разбившись повзводно, с большими интервалами двинулись из деревни на равнину. Метрах в трехстах мы попали под мощный удар авиации, но поврежденных машин не было.

Вдоль дорог и проселков к линии фронта глубокими маршевыми колоннами с лязгом двигались бронированные резервные части. Командир II танкового корпуса СС обергруппенфюрер Кляйнхайстеркамп, лично направлявшийся на передовую, выслушал наш доклад об исполнении приказа и пожелал нам удачи. В 13.00 рота вышла через Дольгелин и Фалькенберг к полковому КП на правом фланге дивизии. Через два часа нам предстояло вместе с батальоном офицерского училища нанести контрудар на Шенфлис, занятый русскими.

Слева и справа от железнодорожной насыпи восточнее Шенфлиса остатки отважных войск зарылись в землю по обе стороны от направления наступления, замедляя движение противника, словно опора моста в окружении бурого потока.

Командир дал нам указание: мы должны были наступать сначала на Шенфлис при поддержке штурмовой группы из курсантов офицерского училища, а затем продолжать движение в соответствии с указаниями, передаваемыми по радио, и вместе с батальоном, который к тому времени уже должен был нас обогнать, нанести удар в направлении насыпи. Из-за плохой видимости и узости деревенских улиц, о применении танков в строю не могло быть и речи. Была уже половина третьего дня. Время стремительно утекало, и у нас было всего несколько минут, чтобы обсудить с Шаубингером план наступления.

Время пришло. Наши стальные гиганты длинной колонной выскочили с лесной просеки в широкое, шедшее под уклон поле и по низине двинулись в обход достроенных уступом оборонительных позиций. Бойцы фольксштурма из своих окопов махали нам руками. За нами над равниной поднимался километровый шлейф пыли. В лесу правее Шенфлиса ждал пехотный батальон, сосредоточившийся для атаки. Из его состава была выделена штурмовая группа, которая должна была действовать вместе с нами. Не останавливаясь, мы направились к деревне, сопровождаемые слева и справа курсантами офицерской школы.

Мы ворвались в занятую противником деревню через опасный узкий проход, в котором места хватало только одному танку. Лязг гусениц, несших нас по обломкам телеграфных столбов, кирпичей, крыш, снесенных взрывами, оглушительным эхом отражался от стен. Когда танк начал выпускать смертоносные снаряды по садам и развалинам домов, внутри запахло горячим маслом. Время от времени среди руин мелькала бурая форма русских солдат. Фугасные снаряды и пулеметные очереди выбивали их с позиций. Справа и слева от нас люди в грязно-бурых мундирах покидали укрытия и бежали, пригнувшись, к выходу из города. Позади них вспухали голубоватые облачка разрывов ручных гранат наших солдат, из-за домов стучали автоматные очереди. Многие русские вскакивали, вскидывали руки и падали навзничь. Другие отлетали, словно получив удар невидимого кулака, и больше не поднимались. Мы медленно преодолевали противотанковое заграждение в конце деревни. Мягкий грунт вдоль дороги проминался под весом нашей машины. Наконец заграждение осталось позади, и мы двинулись по долине в чистое поле. Позади курсанты энергично и храбро довершали зачистку Шенфлиса.