Танковые сражения войск СС

Фей Вилли

Танкисты осторожно подняли командира на корму танка и протолкнули его через люк для боеприпасов в боевое отделение, где уложили его на шинели и одеяла. Накладывая повязки, Папе и Лэбе обнаружили черные, опаленные дыры, в которых была видна обнаженная красная плоть, в правом предплечье и плече и в правом бедре командира. По его вискам струились бисеринки пота.

«Лэбе, принимай командование танком и догоняй колонну!» Вскоре небо на востоке начало светлеть. Через открытые люки внутрь танка стал пробиваться серый дневной свет. Танк несся по дорогам и через препятствия, подскакивая на ухабах. Странное это было чувство — беспомощно лежать в боевом отделении и не знать, какие опасности таятся вокруг.

Наконец мы остановились. Лэбе снова догнал колонну.

Бледный утренний свет заливал боевое отделение через прямоугольный люк заряжающего. По приказу офицера из штаба всех раненых собирали под присмотром врачей и санитаров. Организовывались перевязочные пункты, которые впоследствии должны были сдаться русским.

После нескольких часов отдыха командир пришел в себя и снова залез в башню. Окровавленные белые бинты странно контрастировали с черной формой.

353

Всех раненых нужно было выгрузить. По приказу ротного предстояло вытащить из танка двух пехотных лейтенантов, остававшихся в машине еще с той ночи в Хальбе. Бедолаги в отчаянии молили нас оставить их в машине, но мы ничего не могли поделать — их нужно было выгрузить.

12 Танковые сражения войск СС

Мы продолжили движение — все в ссадинах, изможденные, полусумасшедшие. Командир 3-й роты Фридль Шинхофен и Финк объезжали машину за машиной на трофейном американском джипе, подвозя топливо. Впереди на дороге у деревянного заграждения стояло русское тяжелое орудие. Перед ним лежали убитые и раненые русские. Другую дорогу, справа от нас, перегораживали столкнувшиеся «студебеккеры». Мы не останавливались. Некоторое время с нами в танке ехал командир нашей бывшей штабной роты Ганс Граальфс. Снова наступила ночь. Громкий гул голосов вернул нас в реальный мир. Колонна остановилась. Мы отчетливо слышали доносившиеся снаружи голоса. Судя по всему, сломался командирский танк.

Потом мы двинулись в путь. Слева и справа от нас вражеские снаряды крушили дорожное покрытие. Мы снова оказались под сильным огнем противника. В течение ночи русские устроили заграждения и усилили войска на всех дорогах и возможных проездах в западном направлении. Сражения шли за каждый метр. Мы снова услышали рев мощных двигателей самолетов, проносившихся над дорогой. А за нами следовала километровая колонна немецких солдат, шедших по одному и мелкими группами, и в их усталых глазах застыл ужас. Единственный шанс для них выбраться отсюда — наши «тигры». Мы двинулись вниз по склону в сторону леса.

Вокруг нас наступила тишина. Мы хотели пить, есть… и снова пить. Все фляги уже давно опустели. Когда мы в последний раз ели? Прежде было некогда подумать об этом, но теперь от голода сводило животы. Этот «День труда», который мы когда-то отмечали как праздник, стал для нас днем страданий.

Вскоре после 8 часов утра выяснилось, что мы вышли к окраине Берлина. Машина снова была забита нашими ранеными. Все, кто мог, вылезли из танка. Заряжающему повернуться было негде, а боеготовность все-таки было необходимо поддерживать ради общего блага. Как и прежде, раненых, цеплявшихся за танк снаружи, сметало пулеметными очередями. Но все равно на машину раз за разом забирались все новые раненые.

Мы подожгли несколько Т-34 с близкого расстояния.

Русские отступили в леса слева и справа от дороги. Мы продолжили движение среди горящих танков и машин, среди убитых и раненых. Вскоре мы застыли неподвижно на дороге с лопнувшей гусеницей, которая каким-то чудом продержалась до этого момента. На ремонт должно было уйти не меньше двадцати минут.

Чуть позже к нам присоединился командир батальона с однотонным тягачом, полным раненых. Все, кто не был ранен, помогали нам натягивать гусеницу, и тут Шуллер вдруг получил пулю в бедро. «Русские снайперы!» — завопил Штинцель и укрылся в машине. Он тоже получил пулкЗ, но в живот. Где же спрятались снайперы? Впереди, справа от дороги, стояла объятая пламенем ветряная мельница.

Над полями ветер медленно проносил желтовато-черные клубы дыма. Наш танковый кулак съежился до двух «тигров». За последние

несколько дней среди наших экипажей не осталось никого, кто не был бы несколько раз ранен или обожжен. С черными волдырями ожогов на руках и лицах и в окровавленной форме мы выглядели ужасно. Ной вернулся с совещания с командиром. Потом Милькер, наш запасной механик-водитель, был ранен и выбыл из строя. Его место тут же занял бывший командир взвода ремонтной роты Ольс. Сломалось переговорное устройство. Раненные за последние несколько часов в полной апатии лежали под орудием, покорившись судьбе. Врачей, которые могли бы оказать им помощь, не было.

12*

Весеннее солнце ярко освещало землю. Было около 10 часов утра. В нас снова начала пробуждаться надежда — еще до конца дня мы должны были выйти к позициям немецкой армии Венка. Мы медленно двигались по дороге в сторону Белица. Солдаты широкой цепью вышли из леса и построились в маршевые колонны позади танков по обе стороны от дороги, окаймленной полями спаржи. Мы быстро набрали скорость. Эх, если бы у нас была получше налажена связь! Из-за жуткого лязга внутри машины каждый приказ приходилось выкрикивать вниз каждому в отдельности. Танк снова остановился. В стороне от дороги мы увидели вражеское противотанковое орудие и смели его фугасным снарядом. Сколько пушек, сколько танков мы подбили? Никто уже не считал — подсчеты утратили всякий смысл.

355

Чуть слева стоял еще один русский танк. Противотанковый! Башня нашего танка медленно развернулась влево. Огонь — попадание! Облака дыма закрыли обзор. Вдруг из правой задней части танка раздался звук раздираемого металла, и послышалось шипение. Вокруг замелькали ослепительно-белые искры. В нас попали справа. На несколько секунд наступила мертвая тишина. Потом в боевое отделение ворвался громкий свист и гул, и нас поразил вид яркого, жаркого, сверкающего пламени.

Инстинктивно мы закрыли глаза и обхватили руками головы, словно это инстинктивное движение могло защитить нас от дьявольской силы, вырвавшейся на свободу. Боевое отделение наполнил белый дым; от жара пересохло горло. Танк горел. Яркие языки пламени лизали незащищенную кожу рук, тела и лица. Сталкивались головы и тела, руки цеплялись за люки, обещавшие избавление. Легкие наполнялись воздухом, почти лишенным кислорода; кровь бешеным потоком струилась по шее и головному мозгу. Перед глазами вставала багровая пелена с яркими зелеными вспышками. Мы вывалились из танка с трехметровой высоты башенного люка и на руках отползли подальше от корпуса. С края дороги мы скатились по насыпи в песок. Потом мы вскочили на ноги и нетвердым шагом преодолели еще несколько метров. Прямо перед нами с кормы танка спрыгнул горящий радист. Хартингер, Ной и Ольс пробежали мимо нас. Из люка радиста появились еще два объятых пламенем человека и скатились по насыпи. Они оба, в разорванной форме, с горящими волосами, тянули к нам окровавленные руки. Мы закрыли глаза, чтобы не видеть этого. Первые из уцелевших людей из нашего танка добежали до командирского тягача, который тут же устремился к ближайшему лесу. Остальные постепенно начали приходить в себя. Мы вернулись назад. Из открытых люков нашего танка валил дым. Мы вытащили одеяла из ящика на корме, сняли с креплений огнетушители, набросали в ведро земли и не без труда сумели погасить тлеющий огонь. На расстоянии прямой видимости от немецких позиций мы снова спасли свой танк. Он должен был помочь нам преодолеть последний участок пути. Мы вздохнули с облегчением, услышав знакомое гудение двигателя, и двинулись по дороге на запад, в сторону

Белица. Холм на другой стороне был покрыт темным лесом, переходившим в кустарник и равнинные луга.

Головная группа, рассредоточившись, вышла на равнину. Найдется ли в линии фронта разрыв, через который мы сможем добраться до немецких позиций?

Вдруг загремели орудия русских танков, и над передовыми линиями вспухли яркие вспышки и черные шары дыма. Незаметно для нас три русских Т-34 появились из леса на левом фланге и обрушили свои снаряды на беспомощную группу солдат на склоне.