Танковые сражения войск СС
Шрифт:
Более крупная группа генерал-майора Муммерта и командира 503-го тяжелого танкового батальона СС штурм- баннфюрера Херцига 3 мая прорвалась в район Кетцина на реке Гавель. Здесь к вечеру группа была вновь окружена и понесла огромные потери от огня противника. Некоторым удалось добраться до армии Венка и переправиться через Эльбу, но большинство оказались в русском плену. Среди тех, кто выжил и ушел за Эльбу, был и Херциг. Он погиб в автокатастрофе в Алене в 1954 году.
Танкисты полка «Нордланд» и 503-го тяжелого батальона СС своими действиями в самый канун капитуляции показывали пример того, как солдат должен исполнять свой долг даже в безнадежной ситуации, и вписали славную
503-й тяжелый танковый батальон — они сражались и умирали
Многие части, сформированные в последние месяцы войны, не обзавелись подробной документированной историей своих действий в виде больших томов с множеством фотографий. Однако эти батальоны совершали великие подвиги. Они нечасто вступали в бой как единое целое и в основном раздергивались на мелкие группы в соответствии с текущей ситуацией, ведя бои там, где в них возникала наибольшая нужда. Они обычно не собирались вместе и сражались в условиях нехватки техники и людей. Импровизированные решения, совершенно перестававшие соответствовать обстановке за несколько часов, привели к катастрофе. Выжившие солдаты этих частей смогли передать их историю в виде записей, составленных после 8 мая 1945 года. Приведенный ниже отчет, составленный из обрывков документов, представляет собой реалистичную, живую картину войны.
Эти документы о боях 503-го тяжелого танкового батальона СС в последних сражениях с конца января по май 1945 года под Кюстрином, в Померании, под Данцигом, Штеттином и в Берлине доказывают: эти люди были настоящими бойцами. Практически все танки ждала одна и та же участь: быть подбитыми. Они были слишком большими целями, обычно находились в самой гуще схватки, автоматически привлекали к себе вражеский огонь и часто не имели пехотного прикрытия. Экипаж знал лишь то, что говорит им командир — будь то направление движения для механика- водителя или расстояние до цели для наводчика и радиста, которые вели огонь из пушки и двух пулеметов (один из которых был спарен с пушкой). Заряжающий, который отвечал за подачу боеприпасов и от которого зависел успех, не видел вообще ничего. Такие обстоятельства требовали от экипажей молниеносной реакции и умения мгновенно вникать в ситуацию и действовать решительно. Экипаж должен был обладать всеми добродетелями солдата: высоким боевым духом, стойкостью и готовностью к самопожертвованию. В условиях постоянной взаимозависимости членов экипажа эти добродетели нужно было демонстрировать постоянно.
Только так могла действовать танковая часть. Она должна была искать возможности для успеха, сохранять подвижность и разумно использовать свою огромную огневую мощь, иначе выполнение поставленной задачи было бы невозможно. Именно такой частью и был 503-й тяжелый танковый батальон СС, располагавший сорока двумя «королевскими тиграми». После года подготовки его усилия и подвиги позволили многим жителям восточной части страны избежать страшной участи.
К концу февраля 1945 года я пошел на поправку от ранений в голову, ожогов и ампутации левой ступни после того, как 9 февраля мой танк был подбит в бою у Кляйн-Зильбера (Померания), о чем и сообщил письмом в свою часть. В резервный госпиталь в Ютерзене (Гольштейн), куда меня перевели, из части отправили личные вещи, собранные для отправки родителям. 17 июля 1945 года, когда бои уже давно закончились и я перенес еще одну операцию, в госпиталь прибыли английские солдаты на двух бронетранспортерах и санитарной машине и взяли меня в плен прямо на госпитальной койке. Как это ни странно, отнеслись они ко мне довольно дружелюбно и привезли с собой мои вещи, попавшие к ним в Гамбурге вместе с почтой. В коробке были расчетная книжка, часы, авторучка и письма. Эти солдаты проявляли дружелюбие и уважение ко мне не только из-за того, что видели мое положение, но и из-за письма, направленного мне оберштурмфюрером Максом Липпертом. Оно также попало в их руки вместе с почтой, и они были знакомы с его содержанием. Они давали нам понять, что мы были им ближе, чем их «союзники», против которых мы сражались. Есть в мире справедливость! Такое случалось, и это было вполне обычно для британцев.
Письмо Макса Липперта оказалось
«12 апреля 1945 года
Дорогой Кауэрауф!
Вернувшись вчера из госпиталя, я обнаружил твое письмо от 5 марта. Насколько я понимаю, ампутация левой ступни была необходима, но, коль скоро худшее уже позади и ты еще молод, ты легко преодолеешь эти трудности. Желаю тебе скорейшего выздоровления!
Теперь о новостях: Менке не погиб, тут ты ошибаешься. Он уже давно вернулся в строй. В нашей роте погибли: под Арнсвальде — Шаль, Ягер, Шлахта, Людвиге, Кнорр, Бельда, Тис, Кренн (?), Мартин Петер, Франц Р. Ремонтной роте дважды пришлось вступать в бой вместо пехоты. Под Данцигом в марте: Хайнрих, Нольте, Дитцен, Йезе- рер, Клюндер, Креманн, Мюллер Г., Мельцер и Фюрбахер. Пропали без вести Кофлер и Групе. Пока не вернулись из Кюстрина: Алльмер, Фелль, Фишер, Меллер, Ноттрот и Штурм. Скорее всего, этот список пополнится. Погибшие командиры: Каес, Кёниг, Гриммингер; ранены: Майнль, Шефер, Йоханнигмайер, Белле и я. Батальон сейчас разделен на две части: одна — в Данциге, другая — на Одере, но скоро мы снова будем вместе. У Броммана 66 побед — об этом вчера сказали в сводке. Еще он потерял глаз.
Мы действуем довольно эффективно, но могло бы быть и лучше, если бы мы немного изменили тактику. Но нас как с самого начала раздергивали по частям, так и продолжают, и конца этому не предвидится. Нужно ли говорить о том, что из-под Данцига не ушла ни одна машина. Вместо отважной 1-й роты я командую какой-то сборной солянкой. Из наших остались только мой экипаж да экипаж Бендера. Даже думать об этом больно.
Сейчас у нас затишье. Но нужно быть начеку, иначе нам мигом прищемят хвост. Хааке женился, выбрался из Кю- стрина, но сюда пока не прибыл. Мог бы и дать о себе знать. Еще раз желаю тебе скорейшего выздоровления.
Твой друг М. Лunnepm».
В этом письме описывалось положение части на момент написания. Еще большую важность ему придает тот факт, что о судьбе погибших, раненых и пропавших без вести товарищей невозможно было узнать по официальным каналам. Оберштурмфюрер Макс Липперт пал смертью солдата в Берлине несколько недель спустя.
После выписки из госпиталя, побывав в разных местах за время английского плена, я передал все известные мне даты и сведения о судьбе товарищей по батальону в распоряжение немецкого Красного Креста, который использовал их для поиска.
Красный Крест заслуживает особой благодарности, и нужно отметить, что эта организация, несмотря на многочисленность ее отделений и сложную обстановку, безоговорочно рассматривала войска СС как часть армии и никогда даже на международном уровне не сомневалась в том, что мы были солдатами. Последовала активная переписка с членами Красного Креста и репатриированными солдатами. Приведенный ниже второй отчет составлен молодым в то время механиком-водителем штурмманом Лотаром Тиби, ставшим впоследствии дипломированным инженером и руководителем крупного промышленного предприятия. Тиби составил свой отчет, вернувшись из советского плена, где ему удавалось сохранять свои записи в течение нескольких лет. В подробном рассказе Тиби основное внимание уделяет, естественно, своим впечатлениям от участия в боях 1-й роты.
25 января 1945 года
Приняли тридцать шесть танков типа «королевский тигр» в Зеннелагере, что недалеко от Падерборна, и погрузили для отправки на Восток. (Шесть учебных танков уже были в наличии.)
28 января 1945 года
Часть батальона выгрузили в Померании, в районе Ве- деля. Остальные отправились в сторону Кюстрина и Готен- хафена. Таким образом, в виде единого целого батальон в боях не участвовал.
31 января 1945 года
Атака четырех танков нашей роты (под командованием оберштурмфюрера Липперта) вместе с парашютистами. Наш экипаж: командир унтершарфюрер Лехнер, наводчик унтершарфюрер Клекнер, механик-водитель штурмман Тиби, радист штурмман Хорак, заряжающий штурмман Ун- кель.
Задача на день — Регентин — выполнена без танковых боев. Потери русских: восемьдесят противотанковых пушек и множество пехоты.
Наши потери: один командир — пуля в голову, потерь в танках нет. Потери парашютистов убитыми и ранеными — около 30 %.