Танос
Шрифт:
Видеть своего старшего таким — сломленным, избитым и связанным — было тяжело. Но сокращая расстояние между ним и Итоном, Танос знал, что Василиос больше него ненавидел то, что вынужден был сделать.
Серебро на руках и ногах не позволяло Итону исцелиться и вызывало боль, от которой тот сидел съёжившись в углу, подобно напуганному животному, и совсем не напоминая демона, явно вышедшего порезвиться в отсутствие Таноса.
Твою ж… Он не знал, насколько ещё его хватит.
—
Танос присел на корточки с приподнятой рукой.
— Нет. Не утруждайся. Не нужно подниматься. Не для меня.
Итон тяжело осел, опершись спиной на стену, и цепи задребезжали, двигаясь следом.
— Что случилось?
Итон склонил голову, но Танос не собирался оставлять его в покое. Он взял вампира за подбородок, поднял лицо так, чтобы их глаза оказались на одном уровне, и спросил снова:
— Что случилось?
— Я убил одного из новообращённых Василиоса.
Глаза Таноса превратились в узкие щели.
— Его убил ты? Или…
— Оно, — ответил Итон.
— Почему?
Итон мотнул головой, освобождаясь от хватки:
— Ты знаешь, почему.
Танос закрыл глаза. В хриплом голосе Итона прозвучало обвинение в предательстве.
— Я знаю, что разочаровал тебя. Я вызвал у тебя отвращение, — произнёс Итон, выкручивая пальцы. — Поэтому ты искал других за пределами наших уз.
— Нет, — ответил Танос, хотя знал, что в словах Итона есть правда. Но пока он искренне заботится об этом мужчине, «их»… просто не могло быть. Они с Итоном были слишком похожи, слишком искалечены, чтобы быть друг для друга чем-то большим. — Ты остался таким, каким был. Это я изменился, Итон. Это я тебя разочаровал.
Итон с трудом встал на колени и, коснувшись лица Таноса, решительно тряхнул головой.
— Ты никогда не разочаруешь меня. У тебя я прошу больше, чем у кого бы то ни было. С тех самых пор, как ты сказал мне «да». Сказал «да» жизни с тяжёлым бременем.
— Это жизнь, которой без тебя не было бы. Мне не трудно делать то, что ты просишь.
— Какую часть моей просьбы ты имеешь в виду? Ту, где прошу бить меня? Или ту, где прошу любить меня?
Танос поднял руки и накрыл ими ладони на своём лице.
— Ты знаешь также, как и я… наш вид… мы не любим.
Итон облизнул порез на губе, и Танос проследил за движением.
— Ты ведёшь
Танос не совсем понимал, зачем всё это нужно, и, не дав Итону запутать его ещё больше, сказал:
— Даже если бы мы были способны, не думаю, что нам стоит это делать.
— Но мы — единое целое. Разве те, кто связаны кровью, не должны любить друг друга?
— Итон, может, мы и единое целое. Но мы разные. Если бы мы были одинаковы, то никто из нас в этой связи не выжил бы.
— А ты хочешь выжить, даже если это означает существование в полном одиночестве? — спросил Итон так тихо, что Танос едва расслышал.
Возможно, он был прав, полагая, что Итон устал от подобной жизни. Но в то же время он не был готов закончить всё прямо сейчас. Поэтому сказал единственное, что имело смысл на тот момент:
— Да, хочу. Даже зная, что в конце выбор будет не мой.
Итон закрыл неповреждённый глаз, откинул голову на стену, к которой был прикован, и через секунду в разуме Таноса послышалось: «Танос, у тебя всегда будет выбор. И пока ты будешь хранить верность, клянусь, я никогда не лишу тебя выбора. Даже в смерти. Если захочешь умереть, я исполню».
Потрясённый обещанием Итона, Танос мигнул несколько раз.
— Но наша связь… Это означает, что ты тоже умрёшь.
— Да, — ответил Итон, не открывая глаза. — Умру.
В ту ночь никто из них не проронил больше ни слова. Танос заперся в подвале с Итоном, изгоняя их демонов, пока оба не отключились от изнеможения.
И только на следующее утро Танос понял, что должен вернуться к Чарли и оборвать все связи. Потому что иначе после клятвы, данной прошлым вечером, Итон без сомнения выследит его.
Выследит. И убьёт.
ГЛАВА 21
«Я снова в комнате без дверей», — подумал Парис, придя в себя и потерев голову. Вновь в той же комнате со стенами, обитыми кожей, и свисающим с потолка зловещим крюком. А напротив, в единственном кресле, очень напоминающем трон, устроилась вампиресса, Айседора.