Танос
Шрифт:
Диомед встал рядом и положил руки им на плечи.
— Будьте добры, говорите потише. Айседоре и Аласдэру не нужно этого слышать. Иначе нам придётся врать, а мне, если честно, совсем не нравится ложь в отношениях старейшины и первообращённого.
Закипев от скрытого обвинения, Танос бросил сердитый взгляд на сереброволосого.
— Если тебе есть что сказать, говори.
— Хорошо. Есть причина, почему
Сказанное было правдой, и Таноса охватило чувство стыда и вины. Он понял, на что намекал Диомед. Как и то, что Василиос был прав, говоря о его встречах с молодым человеком весь прошлый месяц.
— Он почувствовал, что твоё внимание ослабевает, — продолжил Диомед. — Тот, с кем ты связан узами, перестал быть твоим приоритетом.
Танос потёр лицо ладонями и подумал о Чарли, к которому уходил каждую ночь.
Он знал, почему искал общества другого мужчины. Чарли был милым и добрым, но при этом с наслаждением удовлетворял плотские потребности Таноса, напоминая тому, почему ему нравилось то, что он делал, и почему он не должен был себя ненавидеть за это. Чарли был полной противоположностью всему остальному в жизни Таноса, он дарил чувство спокойствия, так необходимое вампиру уже в течение нескольких месяцев, с той самой ночи.
До сих пор Танос не мог избавиться от этого воспоминания. Каждый раз, когда он закрывал глаза, память о разрушении и жестокости того вечера заставляла его ненавидеть себя и своего подопечного…
Вечер, когда они вместе с Итоном решили проиграть немного денег Василиоса в карты двум молодым щёголям, выдался особенно холодным. Подумав, что будет забавно позлить старейшину, они бурно проводили время, делая ставки на то, кто чью благосклонность сегодня завоюет. Но спустя несколько ставок, после слишком большого количества выпитого бренди, Итон начал игру, которую даже Таносу не суждено было выиграть.
Через час они очаровали одного из мужчин и уложили его в постель Итона, а спустя ещё один час Танос получил то, что хотел, после чего заснул рядом с подарившим ему удовольствие.
Но следующим утром всё пошло наперекосяк: проснувшись, Танос обнаружил обоих мужчин разорванными в клочья у изножья кровати, а Итон исчез без следа.
Вплоть до той ночи Танос тщательно скрывал свои желания от тёмного подопечного, опасаясь того, что может случиться, потеряй он бдительность. И теперь… теперь он знал…
— Танос, ты должен всё исправить.
От голоса Василиоса опустились руки и спина напряглась.
— И как, по-твоему, я сделаю это?
Выбросив руку вперёд, Василиос ухватил шейный платок Таноса и начал закручивать его
— Мне плевать как. Но ты всё исправишь. Ты здесь, чтобы служить этому мужчине. Обеспечивать его жизнь и безопасность.
Танос сглотнул и покачал головой.
— Я думал, что я здесь, чтобы обеспечивать безопасность всех остальных.
Василиос подтянул Таноса совсем близко, сощурившись так, что прорези глаз напоминали узкие щёлки.
— Осторожно, agori.
— Или что? Ты убьёшь меня? Ты забыл, что если умру я, то он тоже умрёт? А учитывая меры, которые ты принял, чтобы сохранить ему жизнь, ты вряд ли примешь опрометчивое решение.
— Хватит! — рявкнул Диомед. — Сегодня никто не умрёт.
Резким толчком Василиос отпустил Таноса.
— Иди к нему. Разберитесь с тем, что не так между вами, и тогда всё придёт в норму.
Танос не думал, что может сделать то, что от него явно хочет Василиос. Как привести всё в норму, если не знаешь, что это такое?
— А если мы не сможем разобраться? Что тогда?
— Ответ ты уже знаешь.
Смерть. Обоих, его и Итона.
— Будем надеяться, что до этого не дойдёт.
Танос одёрнул пиджак и наклонил голову. Впервые за многие годы он с интересом подумал о приходившим со смертью покое. Не столько для себя, сколько, скорее, для Итона. Затем прикрыл глаза, мысленно отыскал своего старейшину и покинул балкон, уже через мгновение оказавшись под особняком.
Появившись в комнате, специально подготовленной для моментов, подобных этому, Танос обнаружил Итона. Тот лежал, свернувшись калачиком на каменном полу, на его запястьях и лодыжках были тяжёлые оковы. На руках старейшины виднелись волдыри от наручников, и Танос выругался, понимая, насколько сильно должен был страдать Итон.
Его обычно сияющие волосы теперь были грязным запутанным клубком на голове. Услышав, что кто-то вошёл, Итон поднял лицо, и Танос закусил нижнюю губу от жестокости увиденного.
Левый глаз Итона заплыл и был тёмно-фиолетовым, кожа поперёк брови была рассечена, из раны сочилась кровь, стекая по виску. Прекрасно очерченные губы с правой стороны лопнули, увеличившись вдвое. Танос понимал, что так было необходимо, но всё равно возненавидел Василиоса за то, что он изуродовал ангельское лицо Итона. Это было местом, к которому Танос никогда не прикасался. Шрамы, которые он оставлял на теле Итона после серебра, кнута или вытягивания вен, всегда были там, где их можно спрятать.