Таня Гроттер и пенсне Ноя

Емец Дмитрий Александрович

Одни пили утренний чай с ватрушками, а другие уже уплетали макароны по-флотски и шашлыки. Встречалось немало великовозрастных физиономий, вполне конкретно перемазанных шоколадом. Это были любители блинчиков.

Но Тане сейчас бы даже горошина в горло не полезла. По дороге она то и дело ловила на себе любопытные взгляды. Она слышала, как за ее спиной перекатывается волна шепота.

– Только посмотрите на нее… И как она вообще… Гурий Пуппер… Сегодня утром… – улавливала она.

Таня заставляла себя идти медленно и спокойно, с прямой спиной. Глаза у нее были сухими. Но это было только внешне. В душе же у нее

даже не кошки скребли, а словно серная кислота взаимодействовала со всем подряд, выедая глубокие борозды.

Решив выяснить, не был ли Ванька в Зале Двух Стихий, она подошла к Дусе Пупсиковой. Дуся всегда неплохо к ней относилась. Но теперь, стоило ей увидеть Таню, она отшатнулась от нее, как от прокаженной.

– Уходи! Уходи! – крикнула она, как мельница размахивая руками. – Видеть тебя не могу!

– Но почему?

– Это из-за тебя! Мой Пупперчик! Почему Чумиха не убила тебя маленькой? – воскликнула Дуся и, рыдая, убежала.

– Вот спасибо… Действительно, почему? Возможно, это был бы лучший выход для всех, – пробормотала ей вслед Таня.

В тот момент она почти ненавидела себя. Но это оказался еще не финал. Она была в узком коридорчике у Зала Двух Стихий, когда рядом, загораживая ей дорогу, выросла Лиза Зализина.

– Мой Ванька! Ты перечеркнула ему жизнь! Он ранен, его хотят уничтожить! О, если бы ты знала, как я тебя ненавижу!.. Я бы живую сварила тебя в кипятке! – прошипела она, стискивая кулаки.

– Лизон, оставь свои эмоции для театрального училища! А пока, если тебе не сложно, сделай два шага в любую сторону! – сказала Таня.

– Нет, я не уйду! Умри же! – крикнула Лиза и, побледнев как полотно, вскинула руку с кольцом.

Таня, не двигаясь, стояла и довольно спокойно смотрела, как накаляется кольцо бедной Лизон. Рука Зализиной тряслась от ненависти. По ободу ее перстня навстречу друг другу замедленно скользили красная и зеленая искры. Промахнуться боевой искрой с двух шагов так же сложно, как смазать из дробовика в забор. Правда, чтобы произнести Капут тынетут или Искрис фронтис форте, требуется еще набраться отваги.

– Дамы, что тут за сцены у фонтана? Зализина, спусти пар, а то рядом стоять жарко! – раздался знакомый голос.

К ним вразвалку подошел Баб-Ягун. В руках у него была труба от пылесоса, которую он прихватил с собой на завтрак, видно, чтобы показать кому-то. На трубе Таня увидела темный копотный след – должно быть, его оставила искра Пуппера.

– Уйди, Ягун! Я ее убью! Я должна! – истерично крикнула Зализина.

– Идея свежая, только место неподходящее! Мы слишком близко от Зала Двух Стихий! – миролюбиво сказал Ягун. – Вспомни сама. В прошлую среду делегация бабаев повздорила с лысегорскими ведьмами. В гости прилетели, ну и началось. Не поделили переходящий кубок «Самая симпатичная драконбольная команда». Такое затеялось, мамочка моя бабуся!.. Носилок не хватило, чтобы вынести всех раненых. Вот Поклеп и поставил блокировку. Выпусти боевую искру – она расплавит кольцо. Ты останешься без пальца, а Таньке будет хоть бы хны.

Зализина облизала губы.

– Ладно, Гроттер! Считай, что тебе повезло. Но обо мне ты еще вспомнишь! Не жди, что я прощу тебе Ваньку! – воскликнула бедная Лизон и, круто повернувшись, ушла.

– Уф! Я даже испугался! – с облегчением сказал

Ягун.

– Это правда про блокировку? – поинтересовалась Таня.

– Ну как тебе сказать? Серединка на половинку! Про бабаев с ведьмами чистейшая правда, а про «оторвет палец» я загнул. Тебя бы Зализина по-любому ухлопала. Просто у Поклепа сработал бы оповещальник. Он бы прибежал сюда, объявил Лизке устный выговор и смел бы в совок твой пепел, – сообщил Ягун, убедившись, что Зализина ушла достаточно далеко.

– Ты видел Ваньку?

Ягун помрачнел.

– Ага, только что. На Жилом Этаже. Он искал тебя, но его перехватил сфинкс и повел к Сарданапалу… Ну и ехидный же был видок у этой киски! Мне даже захотелось назвать его «свинкс», но вовремя вспомнил, что я не камикадзе! – заявил играющий комментатор.

– Но почему к Сарданапалу, зачем?

– А, ты же не слушала магвости! Бессмертник Кощеев и Тиштря требуют, чтобы Ваньку выдали! Они хотят судить его за Пуппера! А пока собираются засадить в магическую тюрьму. Дубодам. За день там стареешь на неделю, за неделю – на год… Тамошние тюремщики выпивают душу быстрее, чем сырое яйцо. В общем, если суд будет длиться долго, Ванька станет дряхлее Сарданапала. Это мне уже бабуся сказала. Она в сто раз больше знает, чем по любому зудильнику скажут, – сообщил Ягун.

– Дуэль не убийство!

– Мамочка моя бабуся! Ты это Магществу объясни и магвокатам пупперской тетки! Мне-то ты чего объясняешь? – смиренно согласился Ягун и вдруг ударил себе кулаком по голове. – Вот осел я, осел, осел! И ведь не спросил, зачем Ванька берет мой пылесос! Лучше б я Пуппера на драконболе протаранил. Разогнался бы и размазал по куполу. Мало ли какие в спорте несчастные случаи происходят. Выгнали бы меня из сборной, и все дела. А Гломову этому я бы рот пластырем заклеил: несет что попало! Ведь и дураку ясно, что Пуппер эту дуэль сам затеял! Ванька только защищался. Теперь они говорят, что якобы Ванька должен был донести, сообщить о дуэли. Ничего себе гражданская позиция! Или в тюрьму, или становись доносчиком! Видел я такое Магщество в гробу в белых тапочках! – вспылил внук Ягге.

Ноги у Тани стали ватными. Она разрыдалась на плече у Ягуна:

– Я сама отправлюсь в Дубодам! Это из-за меня Пуппер с Ванькой сцепились! Если бы я выбрала кого-то одного! Дура! Почему я вчера промолчала?

– Ну-ну, не надо так! Ты же не знала. Я вот тоже сто лет определялся, пока понял, что люблю Лоткову. А вот когда понял… И ты когда-нибудь определишься… – утешал ее Ягун.

– Ягуу-у-уун, не терзай хоть ты меня! Как я решу? Пуппер на дне, Ванька почти в тюрьме… Все почему-то думают, что я страшно сильная. Амазонка на контрабасе! Девочка-вамп! Подставка для обреза! – сказала Таня, вытирая слезы о рубашку Ягуна.

Внук Ягге с беспокойством пошевелил плечом.

– «Кажется, дождь собирается!» – сказал он голосом Пятачка. – Но-но, Танька, не надо! На худой конец у тебя есть я, а это уже немало. Хороший друг стоит дюжины Пупперов, а Ваньку мы защитим. Сарданапал своих не сдает. Я от бабуси это кучу раз слышал. Он и Ваньку как-нибудь вытащит.

* * *

У кабинета Сарданапала золотой сфинкс обернулся и зарычал. Дверь, скрипнув, открылась. Ванька вошел. Он ожидал, что внутри его будет ждать целый трибунал из преподавателей Тибидохса, но нет. Все было иначе.