Таракашка в моей голове

Берг Ая

***

Мужики стояли в сквере и тихонько переговаривались.

– Ну а че б ему просто забрало не начистить? – со свойственной ему легкостью предложил Рыжий.

– Уебу суку, – стиснув зубы, процедил Андрей.

– Мужики, – Серый выпустил струю дыма, – если вы его покалечите, он завтра на весь институт будет героем, а Тайка стервой, – оглядел требовательным взглядом друзей. – Он ничтожество! Это и надо проявить…

Андрей как-то странно посмотрел на Серого.

С уважением, что ли. Но тот этого взгляда не заметил, был сконцентрирован на стайке молодых ребят, тусующейся около памятника:

– Вот он, – показал на только что подошедших пацанов. – В красной куртке.

Андрей повел шеей, хлопнул Леху по плечу:

– Пошли, мужики, – Рыжий двинулся следом, а Серый остался стоять на месте.

Курил, кажется, уже седьмую сигарету подряд. Ах, с каким удовольствием он сам вмазал бы этому скоту! И по морде, и по яйцам, и руки суке сломать, чтобы не тянул куда не надо. Серый выдохнул, стиснул зубы. Парни отозвали козла в сторону, просто поговорить. От общей компании отвели буквально на два шага, сами держались на пионерской дистанции. Но подонок нервничал, постоянно озирался на своих, переминался с ноги на ногу.

Хорошо. Пора.

– Эй, мужики! – он подошел, хлопнул Леху по плечу с наигранной легкостью. – Это тот самый Тайкин прынц, с которым вы поговорить хотели?

Ребята молча на него уставились. Все было обговорено заранее.

– Погодите, погодите, – Серый сдал назад, – дайте я уйду, а то меня тошнит от вида крови.

С козлом в красной куртке случилась истерика. У него подогнулись колени, он затравленно заметался между Рыжим и Лехой:

– Да не трону я вашу Тайку! Не трону!

– Что значит, не тронешь? – Леха сам еле сдерживал истерику, правда, совсем другого рода. – Она в тебя влюбилась!

– Трону! Трону! – парень чуть не упал на колени, а Рыжий не выдержал и заржал. Просто со смеху покатился.

Скот, обидевший их девочку, вырвался из круга, метнулся к своим, но те… Те все видели… И слышали… На него смотрели странно и неодобрительно… Парень постоял секунду и, ни с кем не прощаясь, умотал в сторону метро. Три амбала стояли и ржали, а Серый молча курил. Из-за этой суки Тайка к нему пришла. Черт, какой это было ошибкой! Какой сладкой ошибкой!

***

Весна вступала в свои права. К апрелю снега в Москве не осталось – его попросту весь вычистили и вывезли. Благодаря яркому солнцу всем казалось, что лето близко и жизнь прекрасна. У художников начались пленэры. Тащиться куда-то на целый день с этюдником под мышкой, чтобы поймать правильный свет, увидеть естественный трепет листвы на ветру и взъерошенного от капели воробья… О чем еще могут мечтать десятки молодых живописцев, бредущих нестройной толпой, например, по Ботаническому саду? Разве что о нормальном этюднике.

–

Вот, значит, ей на ретрит поехать денег надо, – Тая чуть не плакала от возмущения. – Она нервы успокаивает! А мне? У подольского этюдника ножки гнутся, весь качается! Понятно, он копейки стоит! – чуть не плакала. – Тая, мы небогаты! – девушка передразнила мать. – Попробуй обойтись малым!

Шмыгнула носом, нахмурилась. Сережка, который нес на плече ее сумку и тот самый злополучный этюдник, достал сигареты, подумал.

– Тай, – спокойно закурил, – а какая цена вопроса?

Она округлила глаза:

– Ты же не предлагаешь мне брать деньги у тебя? – спросила почти обиженно.

– А почему нет? – пожал плечами. – Ты же берешь у парней?

– Это другое! – в глазах праведное возмущение.

– Почему? – спросил, хотя уже знал ответ.

Нет, Тая, нет! Черт, покраснела. Ладно, сейчас осадим немного романтику.

Затянулся, прищурившись, выпустил дым в сторону:

– Так сколько нормальный этюдник стоит?

– Почти двадцатку, – пробормотала, надув губки.

– Тай, – дернул подбородком. – При хорошем раскладе это меньше, чем мне платят за час, – посмотрел ей прямо в глаза.

Глава 29

Побледнела, губы задрожали. Да, девочка. Пусть лучше так. Снова затянулся горьким дымом:

– Для меня эта сумма почти ничего не значит, – поймал ее взгляд. – А тебе рисовать будет удобно.

Тайка отвернулась, засопела…

– А ребята так же зарабатывают? – спросила с вызовом.

– Я в чужие кошельки не лезу, – подумал. – Но Андрей, скорее всего, меньше. Сильно меньше. А Лешка столько же или даже больше, – пожал плечами. – Не знаю, какой у него процент.

Тайкино сопение стало напоминать всхлипы.

– Тай? – позвал тихо.

Обернулась. В глазах слезы. Хорошо. Так лучше, малышка.

– Номер карты давай?

– Я не возьму у тебя денег, – очень тихо, почти сквозь зубы.

Повел подбородком, демонстративно отвернулся.

Пора это прекращать. К мальчишкам она относится, как к братьям. Поэтому и деньги от них легко берет. А к нему нет?

– Ну ладно, – обиженно отвернулся, поджал губы.

– Сереж? – позвала несмело. – Сереж, – взяла за руку.

Он не шелохнулся.

– Ну ладно, блин! – топнула ногой. – Ладно!

Сережка не выдержал, улыбнулся, все еще не глядя на нее.

– Что? – спросила растеряно.

– Я только что получил право давать тебе деньги, да?

Покраснела, захлопала ресницами, растерялась. Сережка не выдержал, рассмеялся, приобнял ее, погладил по плечу.

– Говори, куда переводить, – посмотрел в глаза. – Обещаю своим правом не злоупотреблять!

– Да ну тебя! – легонько пихнула его локтем под ребра.