Тарантул
Шрифт:
– Дядя, давай искать, кто отвечает за эту еб... ную систему!
– Это безумие!..
– Ну?... Считаю до одного...
– Сейчас-сейчас, - трясущими руками вырвал из карманчика комбинезона портативную рацию.
– 87654 вызывает 45678! Внимание! Повторяю...
Леха Иванов от восхищения покачал головой: как интересно - 87654 вызывает 45678, с ума сойти. Чеченец же был суров и непреклонен, внимательно контролировал ситуацию:
– Дядя, надо схорониться. Куда?
И вовремя проявил бдительность, не успели мы (втроем) спрятаться в кабинете, напоминающим
– Тсс!
– сказал Чеченец и приставил к обрюзгшему горлу № 87654 финку.
– Дядя расслабься, - хохотнул Алеха Иванов.
– Хочешь расскажу анекдотец?
Человек-роза не хотел, но я все равно рассказал о Зайце-автолюбителе и Волке, который как-то поинтересовался у косого: на хрена тому машина, он и так стрекочет шибко? Поехали, увидишь зачем, отвечает Заяц. Катят по лесу, вдруг на дороге Лиса голосует. Заяц припускает окошко в дверце, плутовка тискает в салон морду, тогда Заяц-автолюбитель быстро зажимает её стеклом. Потом обходит машину, пристраивается к Лисе Патрикеевне сзади и отдирает, как козу. Садится потом в авто, отпускает кумушку и - едут с Волком дальше. Серый чешет затылок: Да, на машину у меня не хватит, а вот дверцу от неё я себе обязательно куплю
Анекдотец был смешной, да на толстяка он почему-то не произвел никакого впечатление. Он пялился на меня каким-то безумным взглядом, словно пытаясь представить себя на месте хитрого Зайца, видно, это ему не удалось, он жалобно всхлипнул и... умер.
Я увидел: из его приоткрытой бездны рта выглядывает пугливая душа, похожая на бесцветного головастенького дитя с крылышками вместо ручек и рыбьим хвостиком вместо ножек.
Душенька виновато взглянула на меня и Чеченца, словно испрашивая разрешения на улет из обрыднувшей вконец плоти.
– Ну, лети-лети, птичка-невиличка-рыбка-плотвичка, - усмехнулся я.
И душа послушно поплыла вверх, развевая прозрачными крылышками отравленный дурцой воздух.
К нашему (с Чеченцем) удивлению, № 45678 явился. Не один, с мощным телохранителем - из бывших культуристов. Они с опасением двигались по опустевшему коридору, точно по страшному Булонскому лесу.
Алеха Иванов за руку утянул желеподобного господина под № 45678 в кабинет химии, а Чеченец начал биться с "боингом". На кулаках. Мог прирезать, да вошел в кураж, и хотел проверить свою боеспособность без применения других средств поражения.
Атлет не понимал, что происходит? Думаю, у него создалось впечатление, что сражается с тенью. Если это так, почему тогда хук слева врага так смачен, а хук справа выворачивает квадратную челюсть и почему удар армейского бутса в голову такой болезненный...
В конце концов "боинг" прекратил свой бреющий полет над планетой и рухнул в окровавленных обломках. Вредно для организма использовать анаболики в неограниченных количествах.
От всего происходящего желеподобный господин № 45678 находился в состоянии близкому состоянию господина № 87654. Он даже забыл дышать и покрывался трупными веселенькими синенькими васильками.
Суровый
– Погоди, родной - остановил меня Чеченец. И задал вопрос: где находится система электропитания компьютерного центра.
– Там автономное питание, - получил ответ.
– Отпустите меня... у меня жена... у меня подагра...
– И что это значит?
– не понял я.
– В смысле, надо атаковать.
– Не пробиться туда, - цокнул Чеченец.
– При все нашем желании. Слишком много неверных.
– Неверных, - повторил я и мы, взглянув друг другу в глаза, опаленные боем и наркотической гарью, поняли без слов.
– Все будет хорошо, дядя, - сказал я.
– А скажи-ка, где находится система охлаждения всей зоны?
– Там, - обреченно отмахнул ладошкой.
– Под лабораторией...
– И вскинулся в ужасе.
– Господа, что вы хотите сделать?
– Догадайся сам, жижавнюк, - осклабились я и Чеченец.
– Это невозможно, - всплеснул ручками.
– Это будет катастрофа... экологическая...
– Дурак, лучше эта, чем другая, - сказал я. А Чеченец приказал. Вперед!..
... Прорыв в зону системы охлаждения всего комплекса "А" нам удался. С потерей нашего неуклюжего проводника - ему не повезло: стрела впилась в номерок. Вжиг! А стрелы, мать моя родина, летали так, словно мы находились в джунглях Амазонии.
Чеченец и я старались не обращать на них внимания, круша врагов матом, спецназовскими ударами и надежным автоматом Калашникова. От наркотического угара и куража боя у меня возникло впечатление, что рядом со мной молотят врага мои друзья и товарищи из героической 104-ой. Они идут за мной беспощадным римским каре и нет силы, способной остановить эту живую и мощную волю духа.
– Ваня, прикрывай!
– ору я.
– Алеха, слева, - отзывается Ванечка Стрелков.
– Стрелы!..
– Осади малость, твари нечистые!
– пыхтит Колька Кирсанов, добродушный самарский увалень.
– Ну ужо я вас!..
– Снайпера, Василек!
– Бей, Мишка!
– Сюда-сюда, братцы!..
– Славка, огоньку!... Дай-дай-дай!
– Мужики, гранаты! Где, е`вашу мать, гранаты!...
– Из подствольника, Иванов!..
– Ах, е... ть ваш весь род!
– Кровь-кровь-кровь!..
– "Тарантулы"! За мной!
– Ааа! Ыыы! Ух! Эх! Их! Матушка-Рассея!..
Потом ближний бой закончился. Мои боевые друзья и товарищи ушли в вечность, а я и Чеченец забаррикадировались в подвальном помещение, оплетенном кишками огромных труб. Перевели дыхание. До часа Z оставались минуты и можно было поговорить на прощание по душам, не обращая внимания на удары в бронированную дверь.
– Ты ранен, Леха, - обратил внимание Чеченец на две стрелы, торчащие в предплечье.
– Ха! Пустое, - отмахнулся.
– Ты сам-то как?