Тариф на любовь

Сакредова Ольга

Недавние мысли возвратились к Асе. Что ж, если ее упрямство задевает его мужское эго, она будет равнодушно-вежлива. Или лучше приветливо-вежлива, как и подобает соседям. Ася выдавила из себя слабую улыбку:

— Должна ли я верить этому? — И подмигнула Кате.

— Нет! — радостно закричала девочка. В конце концов, не такой уж сложный закон, чтобы не разобраться с пирогом.

Иван опустил голову, скрывая улыбку. Все же смешок вырвался. Он мотнул головой, удерживая его, а через секунду откинулся на спинку стула и рассмеялся.

Ася

поневоле расслаблялась под наплывом теплого смеха. Именно это слово пришло ей на ум. Теплый смех. Вдруг показалось, что за окном бабье лето и лучики морщин вокруг губ и глаз на лице Ивана отдают особенно ласковым теплом осеннего солнца. Ася сразу обратила внимание, что, идя в гости, Иван побрился, но лишь его смех стер усталость с впалых щек и грусть в глазах. В их первую встречу он тоже смеялся весело и много, но теперь Ася понимала, что тот смех был напускным.

Девушка положила в его тарелку пирог, отметив с двойственным чувством недовольства и легкости, что сама, как дурочка, расплылась в довольной улыбке.

— Спасибо. — Иван с трудом подавил смех и сохранил улыбку. — Пирог просто изумительный. Я уже наелся, но невозможно отказаться… хотя бы ради твоей улыбки, Настенька.

Ася смутилась. Обозвав себя идиоткой, она схватилась за чашку и начала сосредоточенно пить чай.

— А правда, мы похожи на семью? — поделилась впечатлением Катя.

В комнате воцарилось вопросительное молчание. Чему удивляться, подумала Ася, даже невооруженным глазом видно, как ребенок одинок.

Она осторожно спросила:

— Катюша, твои родители много работают?

Иван резко сжал кисть Аси, но в следующее мгновение быстро отдернул руку. Господи, она просила — нет, отчаянно настаивала — не прикасаться к ней. Он ничего не обещал, но для себя решил выполнить требование Аси.

И пусть это все усложнит, но он не нарушит условия. Ася удивленно посмотрела на Ивана.

— У меня нет родителей, — нехотя призналась Катя, словно была виновата в этом.

— Кстати, Катерина, — быстро вмешался Иван, — я заходил к тебе домой, предупредил бабушку, что ты в гостях. Так что она не будет волноваться и искать тебя.

— Тогда я могу поиграть в компьютер, — обрадовалась Катя. — Пойдем?

— Но сначала надо сказать…

— Спасибо, Ася, — с налетом чопорности поблагодарила Катерина. — Очень вкусно.

— И еще… — подсказал Иван, но, видя, что девочка не понимает его, продолжил: — И пригласить Настю в гости.

— Нет-нет. Я не могу, — скороговоркой запротестовала Ася. — Я устала, и у меня много дел. И в компьютер я не умею играть.

— Это просто, — возразила Катя и просительно наклонила голову. — Ну пойдем, Ася. Я тебя научу.

— Пойдем, — поддержал Иван. — Дела могут подождать, и в гостях ты отдохнешь лучше, чем дома.

Не его слова, а молящие глазки девочки победили в споре. Ася винила себя за то, что так необдуманно задала вопрос о родителях Катюши. Можно было бы догадаться, что если ребенок ни разу не упомянул о них, значит, что-то не

так. Иван же подумал об этом, мало того, познакомился с бабушкой и дедушкой Кати. А Ася месяц живет в доме, считает девочку подружкой и ни разу не удосужилась узнать своих соседей. Обозвав себя эгоисткой, Ася сказала, что ей надо несколько минут, чтобы переодеться.

— А мы с Катей пока уберем со стола, — отозвался Иван.

Они сидели на диване на расстоянии друг от друга, пили кофе и рассеянно следили за Марио, который благодаря умению Кати успешно преодолевал препятствия на пути к Сильвии.

— Ее мать погибла в двадцать два года, — вполголоса сказал Иван. — Три года назад. Пошла к подруге в гости, и там взорвался телевизор. Вся квартира вмиг сгорела. Видимо, в город завезли партию бракованных телевизоров; тогда случай этот был не единичным. Там, где я раньше жил, в соседнем доме через дорогу, так же сгорел старик. Его тоже жалко, но он хоть жизнь прожил, а тут — совсем молодая женщина… Отец покантовался полгода и уехал в Сибирь на заработки. С тех пор ни денег, ни его. На письма не отвечает, и сам — ни гугу. Только добавил хлопот с опекунством.

— В смысле? — прервала затянувшуюся паузу Ася.

Она смотрела на Катю уже другими глазами. Может, и правда, что в детстве легче переносятся потери, может, Катя уже и не помнит родителей, не помнит их лиц. Но как объяснить состояние ребенка, понять его чувства, когда она видит родителей других детей, видит их заботу, внимание, наконец, строгость воспитания и знает, что лишена всего этого?

— В том смысле, — продолжил Иван, — что собес не хотел оформлять опеку при живом отце. Пришлось нанимать адвоката — на их-то пенсию.

— А как вы познакомились с ними?

— Через Катерину, конечно. Она играла возле подъезда, под моими окнами, и, как неудачливый игрок, забросила мяч на кухню. — Иван смущенно хмыкнул. — Попала в кастрюли. Шуму было!.. Потом засиделась у компьютера, забыла о времени. Пришлось идти с ней, объясняться. Катя бесхитростна, тут же выложила все про мяч. В общем, объясняться начали они. Странное у нас время. Люди пережили две трагедии и чувствуют себя… ущербными, что ли. Маленькую неудачу в детской игре они возвели в катастрофу. Даже неловко как-то… Может, из-за того, что некоторые кричат о своих бедах в каждой очереди, требуя сочувствия и уступок, а для других горе оборачивается виной. Как у Островского: без вины виноватые.

— Может быть, — задумчиво согласилась Ася. — Вы говорили — две трагедии?

— Семь лет назад они похоронили сына. Погиб в армии во время учений.

— Господи! — не удержала девушка горестный вздох.

— Да. Не приведи Господь. Одна Катя у них и осталась. Евдокия Тихоновна еще пытается создать видимость строгости, а Иван Макарович — тот души не чает во внучке. Понимает, что балует, но… Я бы сам так себя вел.

— Вы любите детей? — удивилась Ася, как будто сделала неожиданное открытие.