Тарикат
Шрифт:
Мы пили крепкий зеленый чай из фарфоровых пиал с синим рисунком, которые делают в Китае, и говорили о том, стоит ли нам продолжить хадж или последовать примеру других и заняться своими делами. За эти пять дней я настолько устал, что, откинувшись на мягкие подушки, размышлял о том, что вот это и есть рай для моей спины. Но Ибн Араби сидел прямо, скрестив ноги, словно был сделан из железа. Он казался спокойным, даже умиротворенным, чего я не мог бы сказать о себе. Несмотря на то, что все эти пять дней я старался ни о чем постороннем не думать, а вкладывать всю боль своего
Ибн Араби с тревогой посматривал на меня, но ничего не спрашивал, словно ждал, что я заговорю первым. А пока мы продолжали перекидываться ничего не значащими фразами. В тот момент мне было стыдно признаться, что я чувствую только тяжесть на сердце и не испытываю никакой легкости от того, что исполнил обязательный долг каждого мусульманина.
Наконец, он не выдержал:
— Ты хочешь меня о чем-то спросить, Бахтияр?
— Только об одном, Мухйиддин-хаджи. Почему Аллах отказался помочь мне? Он меня отверг?
— Ты словно ребенок, которому не дали того, чего он хочет. Аллах не может отвергнуть тебя, только ты можешь отвергнуть Его. Если Он чего-то не дал тебе сейчас, то это не означает, что этого у тебя нет.
Я обреченно кивнул, в душе не согласившись с этим доводом. А он продолжил говорить мягким голосом, словно и вправду говорил с ребенком:
— Я расскажу тебе одну древнюю притчу, давно позабытую даже суфиями. Она о тех временах, когда человек не считал покорность высшим проявлением своей души, а бунтовал и соперничал с самим Аллахом. Эта притча об обладании и любви. Что вовсе не является одним и тем же. Обладание тешит нашу гордость, но и сеет страх потери. Любовь же не зависит ни от чего, она просто есть. Ее нельзя украсть, нельзя поломать, она лишь может уйти от человека сама или же остаться с ним до конца его дней.
Жил когда-то богатый человек по имени Али. Всего у него было вдоволь и даже больше того. Но сильнее, чем ко всем своим богатствам, он был привязан к любимой жене — Лейле. С ее именем он просыпался утром и с ее именем засыпал. Ради нее готов был на все — и даже на бедность, хотя если бы обеднел, то как мог бы дарить ей такие красивые шелковые платья и золотые украшения, осыпанные драгоценными камнями? Но если бы она только сказал: «Оставь все — и дом, и деньги, и пойдем куда глаза глядят в том, что только на нас надето», он бы не задумываясь исполнил бы ее каприз. Вот как он ее любил.
Но ничего нет вечного, однажды Лейла тяжело заболела. Ее ясные глаза стали тусклыми и безжизненными, озноб сотрясал ее хрупкое тело, и она совсем перестала есть и только стонала. Али был безутешен. Все время он проводил возле ее постели и возносил молитвы о выздоровлении возлюбленной. Он молился так горячо и искренне, как умеет мало кто из живущих. Можно сказать, что в своих молитвах он достиг уровня мукаддаса[1], и Аллах слышал его. Но Лейла все равно умерла.
И тогда Али стал совсем как сумасшедший. Он рвал на себе одежды и ругал Аллаха:
— Зачем Ты отнял ее у меня? Неужели она Тебе нужнее, чем мне?
И Аллах ответил ему:
— Я знаю, как она нужна тебе, но она нужна и мне. Время ее пришло.
Но Али не унимался, он топал ногами и кричал:
— Верни мне ее! Немедленно верни мне ее!
Аллах ответил:
— Я могу это сделать. Но ты должен заплатить цену.
— Я сделаю все, что ты захочешь! — воскликнул Али, преисполненный надежды.
— Отрекись от Меня. Забудь свою веру и живи жизнью человека, не имеющего Бога.
Али задумался. И думал весь день и всю ночь. А когда под утро заснул, то увидел удивительный сон. К нему пришла Лейла, как и прежде красивая и здоровая. И сказала:
— Я с тобой Али. И всегда буду с тобой. Только не отрекайся от веры, иначе потеряешь меня навсегда. Ты обретешь мое тело, но любовь исчезнет.
Наутро Али сделал выбор. Он поклялся в верности и любви к Аллаху, поняв, что, потеряв его он потеряет и Лейлу. Потому что все, что есть в мире — то и Аллах, и наша безграничная любовь к Нему. Человек и Аллах — это две стороны одной медали. Они неразрывно связаны друг с другом.
Вот и ты, Бахтияр, должен знать, что твоя память о прошлом никуда не исчезала, она просто в руках Аллаха, и он тебе ее вернет, когда придет время. А цену ты выберешь сам.
Я принял слова утешения, хотя и не до конца поверил в красивую сказку. «Она есть, но не у тебя». Вот как могут успокоить такие слова? Конечно, я был уверен: ничто не исчезает, и все где-то остается. Но разве мне от этого легче? Как бы там ни было, сам Ибн Араби верил в свои слова и говорил их от чистого сердца. Мои же сомнения оставались при мне, и либо я не заслужил благодати и безмятежности, либо просто не пришло для этого время.
Потом он заговорил о том, что мне нужен свой верблюд, потому что, скорее всего, наши пути разойдутся. Я встревожился и спросил, почему он не собирается вернуться в Медину вместе со мной. Но он лишь покачал головой:
— Может быть, тебе придется пойти не в Медину, а совсем в другом направлении. Но все это мы решим уже завтра.
Больше я ничего так и не смог добиться. И тревога моя только возросла.
Примечания
[1] Мукаддас (араб.) — чистый, со святой душой.
Глава 9
598-й год Хиджры
Если бы меня кто-то спросил: «Бахтияр, что ты сейчас делаешь, чем занят?». Я бы ответил: «Иду». Если бы меня спросили вчера или месяц назад, я ответил бы точно так же. Вся моя жизнь превратилась в один-единственный путь. Из города в город, из страны в страну, из года в год. Но когда не ведаешь цели своего пути, то остается только движение. Поэтому не спрашивайте, куда я иду. Ответа у меня нет, как нет его ни у кого из ныне живущих. Разве что Аллах знает, но не открывает мне истину.