Тарра. Граница бури

Камша Вера Викторовна

Легкая магическая завеса защищала тело принца от разложения, и ее ничто не пятнало ни извне, ни изнутри. Стефана никто не касался, оседлавшая его мерзкая сущность, видимо, покинула его еще при жизни… Покинула сына, чтобы завладеть отцом?

Роман быстро «развязал» защитное заклятие и поднял вишневый бархат. Принц лежал, скрестив руки на груди, длинные рукава оставляли открытыми лишь кончики пальцев — живой Стефан не любил богатых одежд, мертвого его обрядили согласно обычаю, но скромный черный браслет остался на месте, как и говорила Герика. Снять его для Романа труда не составило. Оставалось восстановить

все как было, но Роман, как и все эльфы придававший исключительное значение прощанию с близкими, не мог не вмешаться в таянский ритуал. Стефан любил Герику, поэтому эльф вложил в мертвую руку светлый локон и прикоснулся пальцами к лежащим в изголовье цветам. Сморщенные черно-пурпурные розы распрямили лепестки — теперь они будут жить до зимы… Несколько легких движений, и магический занавес восстановлен. Еще два отточенных жеста, несколько слов на эльфийском, и над гробом разлился мягкий серебряный свет. Он тоже не погаснет до Истинных похорон.

4

— Как ты думаешь, Диман, отец очень рассердится? — Старший сын и наследник герцога Арроя, с трудом сдерживая волнение, смотрел на старого командора.

— Если это тебя так волнует, Малыш, зачем ты здесь? Тут уж одно из двух — или бояться, или приезжать.

В ответ юноша неестественно громко расхохотался и принялся расседлывать коня.

Рене-Аларик-младший был известен в Эланде как «Рене-маленький», или просто «Малыш», хоть и перерос отца чуть ли не на ладонь. Удавшийся в деда по отцу, уже сейчас высокий и плечистый, с гривой темных вьющихся волос и густыми сросшимися бровями, Малыш казался старше своих шестнадцати. От отца ему досталась разве что озорная улыбка, то и дело освещавшая гордое лицо. Рене-младший отца боготворил, хоть и старался этого не показывать. Впрочем, все знавшие герцогского сына давно разгадали его нехитрый секрет. Рене-старший лучше владел своими чувствами.

— Отец!

— Рене? — Герцог поднял голову от свитка, в котором что-то старательно исправлял. — Ты только что встретил Морскую Деву? Или Великого Дракона? А может, тебе предсказали императорскую корону? Что дома?

— Ты же знаешь, во Вьяхе никогда ничего не происходит.

— И ты решил поучаствовать в интересных событиях? Наследник рода, пока он не женат, не имеет права покидать домашний очаг. Или закон Эланда не для тебя?

— А вы, отец?

— Я был только третьим сыном, но, когда речь зашла о родовом долге, выполнил его до конца…

— Я бы не смог, — выпалил наследник. — Никогда!

— Что ты имеешь в виду? — Адмирал внимательно посмотрел в глаза сыну.

— Я не знаю, как ты мог жениться на моей матери! Я бы такого не вынес!

— Она — твоя мать.Впрочем, на вас глядючи, я готов поверить, что ты ей не сын. Не знай я, что такого не бывает, я бы присягнул, что это так… Почему ты здесь?

— Ходят слухи, что ты… сместил Рикареда!

— Не я. Совет паладинов.

— Почему? — Голос юноши от волнения дрогнул. — Что он натворил?

— Поддался уговорам послов Таяны и согласился с их требованиями.

— Чего они хотели?

— Много чего. Нас ждет война, сын, и раз уж ты приехал, то со мной и останешься. Мне тоже не по душе обычай прятать наследников под подушками. Благодаря этой глупости мы уже

получили Рикареда! Хватит!

Если Рене-старший поставил своей целью ошеломить сына, он мог гордиться. Юноша на мгновение превратился в счастливейший из столбов, а потом с громким детским криком бросился отцу на шею. Рене, смеясь, отстранил наследника, но смех вышел коротким.

— Наступают плохие времена. Я рад, что ты будешь со мной…

— Я… Я никогда не верил, что ты не вернешься! И я знал, что ты меня не прогонишь… В конце концов, во Вьяхе остался брат. Отец, еще одно. Девочка, которую ты прислал… Про ее родных что-нибудь известно? Я обещал взять ее в Идакону.

— Ей плохо во Вьяхе?

Сын молчал, его улыбка погасла. В наступившей тишине было слышно, как скребут по подоконнику скрученные многими ветрами ветки.

— Договаривай. Что сделала твоя мать?

— Откуда ты знаешь, что она…

— Ты слишком зол на нее. Обычно ты лучше держишь себя в руках. Так что же все-таки произошло? Хотя сейчас я буду занят. Даю тебе полчаса, чтобы поесть, и позови коменданта Вархи и Димана.

5

Не будь мысли молодого гоблина полностью заняты госпожой Иланой, он вряд ли позволил бы застать себя врасплох. Гоблины заслуженно гордятся своей чуткостью, а в подземельях и на горных тропах им и вовсе нет равных, но на этот раз Уррик пад Рокхе столкнулся с достойными противниками. Эльф-разведчик и рысь — это не медлительные, шумные люди!

В схватке один на один Уррик еще смог бы уравнять шансы, но против двоих выстоять не мог. Гоблин был брошен на землю и связан в считаные мгновения. Преданный самочинно принял на себя обязанность сторожа, поставив лапы на грудь пленнику и уставившись ему в лицо желтыми яростными глазами. Роман, предоставив рыси караулить, прислонился к стене, соображая, как быть дальше.

Когда, выйдя из храма, эльф решил сделать круг по замковым подземельям, он на многое не рассчитывал. Роман собирался по возможности прощупать охранную магию и оценить запоры и караулы, без сомнения после бегства Герики изрядно усиленные.

Разведчик попробовал объяснить рыси, что ему нужно, и Преданный в очередной раз приятно удивил, потащив спутника в ничем не примечательный коридор.

Гоблина они встретили совершенно неожиданно и, не сговариваясь, атаковали. Что делать с ним дальше, Роман не представлял — языка этих тварей он не знал, волочь пленника с собой было себе дороже, оставалось убить, но своими руками прикончить существо, знающее ответы на множество вопросов?! Так ни к чему и не придя, Роман решил начать с обыска. Найти что-то ценное он не надеялся и, разумеется, ошибся. В кожаном поясе обнаружилось незапечатанное письмо, написанное бронзовыми чернилами на дорогой хаонгской бумаге.

— Сначала убей! — Роман вздрогнул от неожиданности: гоблин заговорил по-арцийски, причем почти без акцента. Роман вгляделся в узкоглазую смуглую морду.

— Почему я должен убивать?

— Я ничего не скажу. — Пленник обнажил клыки, что его отнюдь не украшало. Преданный последовал его примеру. Роман пожал плечами и углубился в письмо. Он бы ничего не понял, если б не знал об Оленьем замке и не пел Ланке, Стефану и Герике балладу об ослепшей любви, которую кто-то — Ланка! — заменив слова, превратил в послание.