Тарра. Граница бури
Шрифт:
— Никто. Я не хочу токовать, как глупый глухарь, не замечающий охотника. Люди, по крайней мере лучшие из них, готовятся к битве. Без нас им не выстоять, но и нам не выжить, если они потерпят поражение.
— Ты не думаешь, что нам следует отыскать Дорогу и вернуться к нашим соплеменникам?
— Неужели ты полагаешь, что мы способны на то, что оказалось не под силу великим?
— Нет, не думаю. Ты был рожден уже после Исхода. Сейчас мало кто помнит времена, когда мы жили, а не доживали…
— Я никогда не спрашивал об этом, брат. Но как все же случилось, что мы остались,
— Этого никто уже не узнает. — Эмзар поставил бокал. — Мы слишком поздно узнали волю Светозарных. Нашлись те, кто обвинил во всем Клан Луны. Дескать, они сознательно пошли наперекор Престолу Сил, но, не желая оставаться в одиночестве, обманули Клан Лебедя. Многие, узнав, что обречены на заточение в мире без богов, обезумели. Когда разумное существо не знает, что ему делать, когда оно смертельно испугано, оно ищет виноватых…
— И начинаются войны…
— Да. В них погиб цвет обоих кланов. Что сталось с уцелевшими Лунными, мы не знаем. Остатки Клана Лебедя укрылись здесь, в Пантане. Наши лучшие маги долго старались докричаться до ушедших сородичей. Это стоило жизни четырнадцати самым сильным.
— Это я уже помню. Но ты, похоже, не считаешь, что в нашей задержке повинны Лунные?
— Скажем так, я в этом не уверен. Наша королева… Наша мать. Ты никогда ее не видел, а я помню все, хотя во времена Исхода мне не было и восьмидесяти… Залиэль Ночная Фиалка считалась прекраснейшей из ступавших по земле Тарры. Даже Светозарные блекли в лучах ее прелести. Отец, он боготворил ее… Я давно должен был тебе об этом рассказать, но не мог… Наша мать, королева Лебедей, любила короля, но не нашего отца. Ее великой любовью стал Ларрэн Лунный Восход.
— Лунный король?!
— Да. Я видел их однажды вместе, совсем ребенком. Разумеется, тогда я ничего не понял, но потом… Можешь мне поверить, они действительно любили, хотя мать была замужем, а он женат. Я никогда не говорил того, что скажу сейчас. У меня нет сомнений в том, что наша мать, не желая терять свою любовь и не имея возможности остаться с Лунными — кем бы она была при живой жене Ларрэна? — устроила так, что мы опоздали. Она была очень сильна в магии и пользовалась полным доверием отца.
— И она унесла тайну в могилу…
— Возможно, она жива до сих пор.
— Моя мать?!
— И моя тоже. Ты думал, что твое рождение оборвало ее жизнь? Отнюдь нет. Тогда эльфийки редко умирали родами, а дети рождались часто — не реже, чем раз в пятьдесят лет в кланах появлялся младенец, а то и два. Нет, мать не умерла, она просто исчезла, оставив тебя отцу. К счастью, обычай позволяет видеть лицо умершего лишь самым близким, а к тому времени таких оставалось двое — я и отец.
Мне кажется, отец догадывался, почему исчезла мать. Кэраиль Ночной Соловей, жена Ларрэна, обрела вечный покой, а война между двумя кланами полыхала все яростней. Мать решила, что ее место рядом с возлюбленным. Позже он якобы погиб в битве Пепла, но тела так и не нашли. Его место занял Кэор Лунное Серебро. Именно от его руки, как ты знаешь, пал наш отец, как мне кажется, сам искавший смерти. Что было дальше, ты знаешь…
— Знаю. Вот почему
— Да, но не нашел. Зато узнал людей. Твой сын прав, мы должны встать вместе с ними. Именно поэтому я и говорю с тобой здесь. Мне страшно подумать, что будет, если мы обратим нашу магию на помощь друзьям Рамиэрля и в это время нам ударят в спину!
— Кто?
— Твоя дочь, Астен. Она не теряла времени даром. За века нашего прозябания многие разучились жить, но научились бояться смерти. Сейчас нам грозит то же, что во времена Войны Монстров. Потеряв голову, трусы бросятся на нас с тобой, потому что мы «не хотим спасти свой народ», хотя мы не можем этого сделать. Вернее, не можем спасти эльфов, не спасая при этом всех тварей Тарры. Эанке этого не понимает, не желает понять. Она хочет быть владычицей и править мирами, а не жалким болотным островком! Ей кажется, что, если уничтожить тех, кто нарушил волю Светозарных, а воля Светозарных, по ее мнению, требует, чтобы мы сидели под крылом небожителей, Престол Силы откликнется на наш зов.
— Ты уверен, что она ошибается?
— Почти. Но даже будь она права… Мне не дает покоя одна мысль. Этот мир создан донас и не длянас. Здесь были свои Боги, по-своему мудрые и справедливые. Они создали жизнь и смерть, наделили душами, разумом, волей разные существа, и тут появились мы. Пусть не по своей воле и не по своей вине, но мы стали хозяевами Тарры. Да, мы действовали по приказу тех, кто нас привел, но действовали!
Затем наши повелители решили покинуть этот мир, взяв с собой любимых чад своих. Всех прочих они бросили на произвол судьбы, и что теперь? Прежние защитники уничтожены Светозарными и нами, новые — не появились. Тарра приговорена в том числе и по нашей вине, но это неправильно! И этому не бывать! Мы здесь, и мы должны принять бой.
— Ты пытаешься меня убедить? Не стоит, я на твоей стороне. Если нам суждено погибнуть, мы хотя бы искупим свою вину. Ты не знаешь, много ли у Эанке единомышленников и кто они?
— Самые трусливые, полагаю. — Эмзар принялся разливать по кубкам вересковое золото. — И самые завистливые.
Глава 8
2228 год от В. И. 16–18-й день месяца Зеркала
Таяна. Гелань
Арция. Кантиска
В последнее время Роману стало казаться, что его жизнь состоит из поездок и ночных бесед о том, чего никто не знает и знать не может. Разговоры с отцом, Уанном, Рене, хозяйкой Тахены, покойным Архипастырем и, наконец, с медикусом Симоном со стороны напоминали доверительные беседы обитателей сумасшедшего дома, только разговоры эти были, увы, не горячечным бредом, а правдой. Роман почти позавидовал смертным, на чью жизнь еще достанет благополучия, и тут же устыдился собственной глупости. Рене, Стефан, Филипп были людьми, и двое уже заплатили собой за спасение тех, кто остался…