ТАСС не уполномочен заявить…
Шрифт:
— «Каждый мужчина мечтает содержать женщину на ее средства».
Михаил улыбнулся: «Это замечание не ко мне. Я не альфонс».
Лариса продолжила:
— «В любви невозможно отличить победу от капитуляции».
— О, какая наблюдательная писательница, — наверное, много раз капитулировала в своей жизни, — не удержался от шутливого комментария мужчина.
Лариса погрозила ему пальцем и продолжила, легко припоминая то, что она знала давно и наизусть.
— «Будь адвокатом мужа, а не следователем его».
— «Нет
— Про адвоката мне, ну, очень понравилось, — засмеялся мужчина. — А вот насчет загадочных женщин я не согласен, — и он нежно сгреб в охапку объятий Ларису. — Ты для меня — одна сплошная тайна, начиная с первого дня знакомства и заканчивая вот этими волнительными пятнышками на плече. Понимаешь?
Он разомкнул руки, отпуская Ларису, которая лежала на спине. Сам сел рядом, любуясь ею.
— Кто мы и что мы в этом мире? — сказал музыкант задумчиво. — Кем были в прошлой жизни, кем станем в будущей?
— Ты искренне веришь в это? — тихо спросила журналистка.
— Конечно, — отозвался Михаил. — Я столько литературы прочитал на эту тему в заграничных библиотеках. А во что верить? — он грустно усмехнулся, — неужели в построение коммунизма в отдельно взятой стране?
— Скажи, что ж ты такое во мне особенное почувствовал? — спросила она с любопытством.
— Помнишь, — Михаил усмехнулся, — как путано я отвечал на такие понятные и простые вопросы твоего интервью?
Лариса кивнула.
— Я даже удивилась тогда немного, что ж это звездный мальчик так волнуется…
— Глядя в твои глаза, я всё время куда-то проваливался. Словно, в какое-то другое измерение, где я тебя уже знал, и ты меня тоже… Я так чувствовал тогда. И ничего не мог с собой поделать. Вот это меня сбивало с толку и отвлекало от интервью. А сейчас я абсолютно уверен, что наши пути уже пересекались когда-то. Поэтому мы так тонко и чувствуем друг друга. Две песчинки, затерянные в мирах вселенной и вдруг снова встретившиеся… Понимаешь, Лорик, вся наша жизнь — это виток бесконечной спирали…
— Как с тобой интересно, — сказала Лариса, мечтательно задумавшись. — Ну, и кем мы могли быть с тобою в прошлой жизни?
— В принципе — кем угодно, — сказал Михаил. — Но когда я вижу вот эту отметину, — и он наклонился к ее плечу и поцеловал ее в две странные красноватые родинки, так похожие на укус змеи, — я теряюсь и падаю ниц… Просто существует множество теорий, которые утверждают, что родинки на нашем теле — это следы предыдущих воплощений человека. И они появляются для того, чтобы поведать нам о не самых приятных моментах, которые были с нами уже когда-то в прошлых жизнях…
Михаил замолчал, вздохнул. Затем, игриво взмахнув своими кудрями, добавил:
— Вот только Цезарем я себя не ощущаю, извини, царица.
— А и не надо, — засмеялась Лариса, — а ты — хитрец, напрашиваешься на комплименты. Ведь знаешь,
— Не хочу лысину, даже если она от такого исторического бренда, как Цезарь, — усмехнулся Михаил. — А может…
— С меня довольно и «римского патриция», — сказала Лариса, обнимая Михаила.
— А кто меня назвал сегодня виртуозом? — горделиво просиял Михаил. — Я должен соответствовать. Лорик, я могу быть таким разным… И гораздо деликатней, чем иной патриций. Кем пожелаешь. Любовь — это игра. Ведь мы — не плебсы. Даже иные особи из многоликой фауны преподают нам уроки эстетики и красоты. А мы, ведь, — человеки… — И наклонившись ближе к ее уху, молодой мужчина прошептал, — во что играем? Заказывайте музыку, царица…
И, не без удовольствия, отмечая некоторую растерянность объекта своего обожания, он пошел в атаку, продекламировав: «Я опущусь на дно морское, я полечу за облака, я дам тебе всё, всё земное — люби меня!»
Лариса, блаженно утопающая и в смысле, и благозвучии стихотворных строк, неожиданно вздрогнула, открыв глаза.
— Ну, уж нет, я не согласна! Хоть ты и демонически прекрасен, но я не буду твоей Тамарой. И не мечтай. Уж очень печальная история, — и она, не без кокетства, попыталась оттолкнуть от себя Михаила.
— Что ж, такую реакцию я и предполагал, — сказал самодовольно Михаил, — продолжим?
— Какой же ты очаровательный болтун, — сказала Лариса. — Да будет тебе. Оставайся самим собой, я разрешаю, — томно сказала она.
Взгляд ее скользнул по бутылке с шампанским, в которой оставалась еще половина живительной жидкости.
— А, может, еще по глоточку напитка богов? — предложила она и взяла свой пустой бокал, который стоял на полу у тахты.
(Ну, вот и второй звоночек прозвенел, но Лариса опять его не заметила).
Михаил налил доверху бокал. И женщина сразу отхлебнула с радостью и, не чокаясь, и даже не замечая, что ее галантный кавалер снова лишь пригубил (или сделал вид?)
— Ну, признайся, Мишель, чем ты заговорил это шампанское? Я так от него пьянею. И, в тоже время, легкость во всем теле необыкновенная…
— Заговорил? — усмехнулся Михаил. — Конечно же, своей любовью. А, вообще, Лорик, просто хорошее шампанское.
Ей бы подумать уже, что, может, этот «улёт» у нее происходит совсем по другой причине. Ведь, как-никак, перед этим выпила одна чуть ли ни весь графинчик с коньком, словно, на дне его собиралась обнаружить обещанную звездочку с неба… Но, где уж было думать, когда так сладко кружилась голова.
И Лариса вдруг ощутила в груди какой-то невероятной силы толчок, который в сочетании с «легкостью необыкновенной» тела заставил ее резво подскочить. На мягком матраце тахты она покачнулась, хотя равновесие удержала.