Татуированная кожа
Шрифт:
Босфор суда проходили уже под новыми именами, и если бы разведка неведомого противника получила информацию про подозрительных «курсантов», то все ее внимание было бы приковано к груженным пшеницей «Героям Бреста», мирно идущим обычным курсом на Апеннинский полуостров. А вновь обретший имя «Миклухо-Маклай» с особой ротой в трюме спокойно и без помех прошел Средиземное море, вышел в Атлантику и повернул к экватору.
Ни о конспиративных ухищрениях, ни о маршруте следования личный состав особой роты не знал. Люди затомились в гулком, ограниченном разогретым металлом
Когда вошли в тропики, влажность и духота сделались вообще непереносимыми. Душ заменяло окатывание теплой забортной водой во время ночной «прогулки». Ведро на троих. Скученность, тяжелый запах пота, воспаляющиеся расчесы на теле...
– Уже неделю болтаемся, сколько еще? – ныл Бритый Гусь. – А потом обратно, вообще с ума сойдем!
– Не бойсь! – подбодрил Деревянко. – Сделаем все красиво, полетим самолетом. Несколько часов – и дома!
–А если...
Голый по пояс Бритый Гусь нервно шарил в карманах брюк, то и дело доставая обрывок бумажки и щепотку табака, тоскливо нюхал и прятал обратно – курить разрешалось только ночью на палубе.
– Если не выйдет красиво?
Деревянко тяжело вздохнул, сделал неопределенный жест и ничего не ответил.
– Тогда нас похоронят, и все? Да?! Возьмут и зароют?! – нервозно повысил голос Гусь и машинально свернул «козью ножку». – А сейчас даже покурить нельзя?
– Не бойсь, никто тебя не зароет, – проговорил Деревянко, но мрачный тон придал фразе отнюдь не успокаивающий смысл.
– Так и бросят валяться, да? – не успокаивался Бритый Гусь.
Он хотел сказать что-то еще, но внезапно Вольф схватил его за руку и вырвал самокрутку. Развернув цигарку, он внимательно рассмотрел листок с фиолетовой печатью. Потом взял Гуся за локоть и отвел в другой конец трюма. Здесь мерзко воняло от больших, накрытых грубыми деревянными крышками ведер, которые по ночам выворачивали в океан.
– Откуда это?!
– Нашел место, к парашам привел! – заскулил Гусь. – Чего особенного? На парашютном складе взял, у Чувака в столе. Зачем табак рассыпал, у меня последний...
– Когда это было?
– Да перед учениями! Как раз накануне. А чего такое?
– Дурак ты. Гусь. Мы все документы, все личные вещи оставили, гражданские шмотки надели, а ты печать части с собой потащил. Соображаешь, чем это пахнет?
– Ух ты! – Бритый Гусь быстро оглянулся. – Слышь, Волк, я же не нарочно! Не подумал просто... Никому не говори, Волк, ладно?
– Ладно.
Вольф сунул бумажку в карман. Именно такими опечатывали парашюты. Повинуясь первому порыву, он сразу пошел искать Чувака. Тот почему-то редко попадался на глаза, может быть, нарочно старался держаться в стороне. Но в следующую минуту Вольф передумал. Обстановка была явно неподходящей для жесткого «потрошения», значит, дело ограничится невнятными обвинениями и столь же невнятными оправданиями. Лучше выждать удобный момент...
На десятый день плавания им выдали форму. Допотопные галифе, гимнастерки навыпуск
– А это зачем? – выпятил губу Дрын.
– Повязку на левую руку, чтобы своих отличать. Таблетки повышают остроту зрения. Кремом намазать лица и открытые части тела, – пояснил Деревянко.
– Тю! А рожи-то зачем мазать? А-а-а... Чтоб в темноте не светились! – просиял от собственной сообразительности Дрын.
– Молодец, Дранников, на лету хватаешь! – с улыбкой сказал лейтенант. И добавил: – Там будут люди, которые на нашей стороне, они тоже с повязками. Так что не палите во всех подряд!
Получили и зарядили оружие, надели легкие кевларовые жилеты с титановой вставкой над сердцем, набили карманы «разгрузок» запасными магазинами, которые тоже должны были защищать от пуль. То, что казалось далеким и малореальным, стало стремительно приближаться, распространяя отчетливый запах смерти. Ребят начал бить мандраж.
– Ничего, сработаем красиво – все героями станете! – подбадривал бойцов Деревянко. – Если не орден, то уж медаль точно...
– Да я бы без медали обошелся, – пробормотал Бритый Гусь. – Дрых бы лучше в казарме со второй ротой...
Вольф подумал, что, оказывается, в герои могут загонять насильно: палкой, приказом, стечением обстоятельств. Ему тоже не хотелось становиться героем, и вконец осточертевшая казарма казалась сейчас самым желанным местом в мире. Но он никогда не сказал бы об этом вслух.
Ночью к ним подошел десантный корабль морской пехоты, на котором находился Спец во главе десятка бойцов. Особая рота быстро и без происшествий спустилась с высокого борта сухогруза на пляшущую у самых волн стальную палубу, загудели двигатели, и «Миклухо-Маклай» бесследно и навсегда растаял в непроглядной мгле за кормой.
– До времени «Ч» сорок пять минут, – объявил Спец. – Береговые патрули убраны. Прожектора выключатся в ноль два часа. Проходы в проволоке и минном поле проделаем «Змеем», забор расстреляем «ПТУРСами». Это упрощает задачу, сокращает время атаки и повышает шансы на успех. Сейчас разжуйте ночные таблетки, дошлите патроны и больше не издавайте ни звука. Особенно при высадке. Кто станет тонуть или наткнется на змею – ни звука! Иначе я сам пристрелю! Ясно?
– Слышь, Волк, а я плавать не умею, – растерянно зашептал Лисенок. – Ничего ж не сказали... Я думал, по земле ходить будем...
– Держись рядом со мной. Смогу – помогу... Но Лисенку повезло. Плоскодонный десантный корабль подошел так близко к берегу, что теранулся днищем о песок. Спрыгивая с откинувшейся вперед носовой аппарели, солдаты плюхались в теплую воду, но сразу же доставали до дна и бросались к берегу. Кругом царил непроглядный мрак, только сверху слегка подсвечивали крупные звезды, да вдали резали ночь яркие лучи прожекторов. Пахло чем-то знакомым. Да, черноморскими курортами – Вольф ездил с родителями в Сочи, Адлер, Лазаревскую. Это было очень давно и в другой жизни...