Татуированная кожа
Шрифт:
Волк вертел в руках почти опустошенную серебряную фляжку с затейливым резным узором. По телу разливалось блаженное тепло и спокойствие. Он выбрался из ада живым!
– Скажи честно, ты трахнул Софью? – неожиданно для самого себя спросил он.
– Конечно. Думал, ты один такой умный? – Серж тоже расслабленно откинулся на сиденье и что-то катал во рту, словно конфету. Глаза его были полузакрыты.
Не ощущая вкуса и крепости, Волк допил содержимое фляжки.
– Воспользовался случаем? Меня Семенов вызвал, а ты и рад...
– Это было еще раньше, старик. Помнишь,
– Ну вылез. Что с того?!
– Да то самое. Я стою внизу, жду тебя, а она выходит одна... Ну пошел проводить, взял под руку, высоко так, почти под мышку. А она аж вскрикнула, прижалась, вздрагивает так... Видно, ты ее хорошо разгорячил...
– И что?!
– То самое. Как раз ищи мимо детской площадки, знаешь там маленький домик? Избушка на курьих ножках... Ну, завел туда, наклонил... Правда, кричала она, я думал, весь гарнизон поднимет. Пришлось рот зажимать. Хорошая баба, страстная. Надо нам ее вдвоем отработать. Она намекала...
Ребра болели все сильнее, боль распространялась и охватывала всю грудь. Волк понял, что это болит душа. Сознание его раздвоилось. Одна часть хотела достать пистолет и выстрелить Сержу в голову. Вторая с этим не соглашалась: они спасали друг друга от смерти и стали побратимами, это искупает все – жизнь одна, а баб много. Половинки спорили между собой, руки вцепились в подлокотники, но пистолет оставался в кобуре.
– На, отщипни! – Серж поднес к его лицу черный шарик с терпким острым запахом. – Да не столько! Еще помрешь с непривычки! Отдели третью часть...
Во рту приятно занемело, словно от таблетки «Холодок». Потом это онемение распространилось на ноющую, пропитанную горечью ревности душу, душа тоже онемела, боль прошла, горечь выпала в осадок, стало радостно и спокойно. Хотелось петь.
– Ножи, автоматы и боезапас, завис над землею советский спецназ! – заорал он. В салоне засмеялись.
Аэрофлот еще не знал таких рейсов. На фоне белых подголовных салфеток контрастно выделялись чумазые смеющиеся физиономии. Под ногами и в проходах валялись тяжелые «ППШ», свободные кресла завалены вещмешками, бронежилетами, пустыми и заряженными магазинами. Крохотные игрушечные туалетики зассаны, словно через них протиснулось стадо коров.
– Подпевайте, черти! Не хотите? Эх вы... Хорошо сработали, Серж, правда? Интересно, где мы были?
Но Серж уже спал крепким сном. Черная краска полностью не оттерлась с лица, и он был похож на пьяного мулата. Из приоткрытого рта вытекла тонкая струйка слюны.
Из динамиков бортовой трансляции послышались сигналы точного времени и раздалось родное:
– Внимание, говорит Москва. Московское время шесть часов. Передаем утреннюю программу новостей...
Раздались аплодисменты. Ребята никогда не думали, что будут так радоваться обычной радиопередаче. Не вникая в смысл, слушали привычный голос диктора, знакомые обороты верней всего позволяли понять, что они уже дома.
– Труженики молочной фермы колхоза имени Ильича Знаменского района Тиходонского края получили рекордные надои молока и заняли первое место в социалистическом соревновании юга России...
– Африканский континент продолжает
– Токарь завода «Серп и молот» Василий Иванов досрочно выполнил годовой план...
– С днем рождения, боец! – в проходе стоял Спец с армейской фляжкой в одной руке и стаканом в другой. – Выпить хочешь? Э-э-э, да вы уже...
– У меня не сегодня...
– У всех сегодня. У всей роты. Да и у половины моей группы. Просто повезло. Невероятно повезло. Но и сработали отлично. Только... Запомните, вы работали на первом этаже, наверх не поднимались и ничего там не видели! Если сказать по-другому, вас затаскают. И неизвестно еще, чем все закончится.
– А где мы вообще были? В какой хоть стране? Спец засмеялся.
– Тебе что, уши заложило? Сейчас же передавали.
– Так это мы?! А кто такой этот... Джуба?
– Людоед. Но полезный людоед. Большой друг Советского Союза. Так понял про второй этаж?
– Понял...
Вскоре расслабленный Волк крепко заснул. Спал он без сновидений и проснулся, когда самолет уже разворачивался над барханами Рохи Сафед, нацеливаясь на взлетно-посадочную полосу родного аэродрома. Сон не принес облегчения. Действие наркотика кончилось, он испытывал смертельную усталость и безразличие ко всему на свете. Нет, не ко всему. Софья одинокой звездочкой сияла в черноте наступившей депрессии. Она могла бы излечить искалеченную стрессами душу, но и это желанное лекарство сильно горчило.
Раздался толчок выпущенных шасси. Такой посадки Аэрофлот тем более не знал. Самолет еще не закончил рулежку, когда люки распахнулись и вернувшиеся с того света бойцы особой роты в полном боевом снаряжении посыпались на бетонку.
– Разведка! Разведка! Ура! Ура! Ура!
В конце полосы построилась к торжественной встрече героев вся бригада с расчехленным знаменем. Стоявшие на обтянутой красным сукном трибуне командиры с ужасом смотрели, как пружинистые фигурки в допотопной военной форме и с перепачканными маскировочной краской лицами кувыркались рядом с колесами огромного лайнера, как они вскакивали на ноги и в радостной эйфории подпрыгивали, тряся поднятыми вверх кулаками. Многие в руках держали автоматы.
– Разведка! Разведка! Разведка всех сильней!
Тра-та-та-та! Кто-то нажал на спуск, и грохочущая очередь «ППШ» со свистом ушла в высокое белое небо. И тут же загрохотали десятки других автоматов.
Тра-та-та-та! Тра-та-та-та! Тра-та-та-та!
– Немедленно прекратите это! – приказал побледневший Раскатов замершему в растерянности Чучканову. Комбригу показалось, что сейчас понюхавшие пороху и отведавшие крови бойцы ринутся в очередную атаку. Безоружная бригада не смогла бы их остановить, даже если бы захотела. Но у генерала не было уверенности, что она этого захочет.