Татьяна Тарханова
Шрифт:
— Вы знаете, я скучала без вас.
Они шли по улице, и теперь он рассказывал ей о себе. Если бы Таня знала, как ему повезло! Он попал в группу, которая выполняла особое задание министерства. Был назначен заместителем начальника группы. Впрочем, это неважно. Важно, что работа уже принята. И конечно, ее неплохо оценят. Поэтому он прямо из Архангельска послал заявление в аспирантуру. Оснований у него более чем достаточно.
Татьяна плохо слышала Сергея. Мешал ветер, бросая в лицо снег. Она пряталась за надежным плечом Сергея, опираясь на его крепкую руку, уже не думала о своих горестях. От одного этого ей было хорошо. Они вернулись к тому
— Не боитесь? — спросила она лукаво. — Обратно одному идти!
— Когда пробьешься сквозь метель, знаете, как чувствуешь себя? Сильным и храбрым.
Они посмеялись над непогодой. Ветер! Ну и пусть метет. Что бы ни сказал один, другой принимал это с радостью. Самым важным было то, что они шли рядом и каждый про себя таил что-то свое, волнующее, невысказанное, да и самим еще непонятное.
На пустыре перед Раздольем снег налетел вихрем, колол лицо, обжигал шею. И ветер стал вдруг тугой, плотный, сбивающий с ног. Татьяна шла низко согнувшись, поворачиваясь к ветру спиной и крепко держась за Сергея. Она с трудом дышала, прикрыв рот рукавичкой, чтобы не задохнуться. Сергей крикнул ей:
— Закройте глаза. Так легче будет идти.
И тотчас налетел такой метельный шквал, что сам он повернулся спиной к ветру, и Татьяна невольно прижалась головой к его груди. Метель, казалось, замерла и куда-то исчезла, не было ни силы, ни желания шелохнуться. Так они стояли недвижимые, пока свет фар какого-то грузовика не выхватил из темноты их заснеженные фигуры.
Дома она переоделась и долго сушила волосы перед рефлектором. Потом упала на кровать, и на мгновение ей почудилось, что вокруг нее снова закружилась метель. И даже не вспомнила, что рядом за стеной спит ненавистная Санда.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Проснувшись, Татьяна бросилась к окну. Зимнее утро было солнечное, мягкое, безветренное. За ночь намело так много снега, что дома Раздолья казались огромными сугробами. Снег был чистый, нетронутый. Татьяна стояла у окна, и жизнь ей казалась похожей на это зимнее утро.
С утра ее ждали в театре, и она вышла из дому вместе с Игнатом. Легко, словно едва касаясь поскрипывающего снега, Татьяна шла рядом с дедом, и у нее возникло необычайно приятное ощущение невесомости, будто пожелай только, и она оторвется от земли. Это было как в счастливом детском сне. Она улыбалась всему: встречным, своим радостным думам и просто этому солнечному зимнему утру.
— Не знал, что у тебя так много знакомых, — сказал Игнат, чувствуя приподнятое настроение внучки. — Все кланяешься и кланяешься.
— А я кланяюсь и незнакомым, — рассмеялась Татьяна. — Смотри, деда!
По другой стороне улицы шел Сергей. В меховой куртке, ушанке и в белых бурках, он словно появился из вчерашней метели. И тут только Татьяна поняла, что, не встреть она вчера Сергея, не было бы этого необыкновенного, радостного и счастливого утра. Сергей вдруг стал всем для нее. И все шло от него. Все ее ощущения, чувства, мысли. Она как бы не существовала без него.
— Ты о чем? спросил Игнат, не понимая, куда ему смотреть.
— Мне показалось, смутившись, ответила Татьяна и, чтобы ее не увидел Сергей, спряталась за спину деда.
В театре было много работы. Надо было составить ведомость на зарплату, график выездов в сельские клубы, занести в инвентарь новые
Дни, вечера, ночи — зимнего февраля, ранней весны, начала лета. Они встречались в театральной библиотеке, на улице. Нередко Сергей заходил за Татьяной домой. Они бродили по берегам Мсты, уходили в лес и, держась за руки, возвращались тихими ночными улицами Глинска. Небо было выше, земля — шире. В этих чувствах заново осмысливалась вся жизнь. Она, как никогда, работала увлеченно, потому что все стало для нее как бы частью Сергея. И белые ночи Татьяна полюбила потому, что они были неотделимы теперь от Сергея, и его радости были ее радостями, и она не вспоминала о прошлом, потому что там не было Сергея. Все было окрашено любовью к нему, эта любовь смягчила ее и даже примирила с Сандой.
Весенним вечером они ушли далеко за Раздолье и остановились у обрыва. Взошла луна, тени от старых ветел, когда-то посаженных здесь, чтобы не было оползней, падали на дно оврага. Сергей и Татьяна стояли рядом. Их тени слились в одну и, казалось, скользили вниз. Татьяна почувствовала, что Сергей ее тянет туда, вниз, откуда в вечерней тишине доносился шум ручья. Ей чудилось, что это шумит у нее в голове, что стоит ей поддаться, сделать хотя бы один шаг, и они упадут с обрыва, а там опасно, потому что разобьются не они, а их любовь. Она тихо отстранилась от Сергея и пошла к Раздолью. Он догнал ее, взял за руку. Он был смущен, просил прощения без слов, глазами. Она пригнула к себе его голову, поцеловала в ухо и тут же тихо прошептала:
— Сереженька, ты храбрый, а я трусиха. Давай лучше уйдем.
— Нет, это ты храбрая, а я трус, — сказал он, когда они уже подходили к Раздолью.
Она обернулась к нему и крепко обняла. Но тут же отпрянула и сказала совсем буднично и подтрунивая над Сергеем:
— Пойдем к нам чай пить.
В доме Тархановых никто не называл Сергея женихом, но смотрели на него как на своего человека, как на будущего мужа Татьяны, и на этом основании Лизавета считала само собой разумеющимся, что он иногда помогал ей по хозяйству, а Игнат не прочь был поговорить с ним весь вечер о земле, которую Танюшин кавалер, как выяснилось, знал не хуже его самого. Что касается Санды, она относилась к Сергею по-простому и очень дружелюбно, хотя не знала, как его примет Василий, который еще ни разу не видел будущего мужа своей дочери — он вместе с бригадой слесарей пятый месяц был на Урале, куда уехал монтировать новый завод огнеупоров. Никто из Тархановых ни разу не заговаривал с Сергеем — думает ли он жениться на Танюшке, но однажды в присутствии Сергея Игнат спросил:
— А вы, ребята, где думаете жить? В Глинске или поедете куда?
Татьяна смутилась.
— Разве мы обязательно должны жить в одном месте?
— Конечно, — ответил за Игната Сергей.
— Это еще неизвестно...
— Чего же тут неизвестного, — усмехнулся Игнат и посмотрел сначала на Татьяну, потом на Сергея. Сергею подмигнул: «Не спорь, мол, с девчонкой. Поедет, когда надо будет!» И был очень доволен, что затеял этот разговор. Пусть подумают! Важное дело! Кто думает, как жить завтра, не наделает глупостей сегодня.