Тавриз туманный
Шрифт:
Взоры всех с интересом устремились на Гаджи-Мехти: что он сделает?
– Го-гос-по-под-дин са-са-сар-дар! Я-я-я не т-т-так с-с-ска-зал... заикаясь стал лепетать Гаджи-Мехти.
– Никто не смеет говорить Саттару о сдаче!
– продолжал сардар.
– Каждый должен знать, при ком и о чем можно говорить. Я отрублю руки, протягивающиеся к иранской революции, точно так же отрублю и языки, делающие ей предательские предложения! Не по вашему совету, господин гаджи, мы начинали революцию, чтобы по вашему же совету ходить с
При последних словах сардара Гаджи-Мехти задрожал, от страха у него треснула губа, и он, прижав платок ко эту, поплелся к двери.
– Прежде чем сдаться врагу, революция расправится с вами, - крикнул ему вдогонку Саттар-хан.
Гаджи вышел. Сардару принесли кальян. Несколько минут длилось гнетущее молчание. Затем было решено расплату за купленные у карабахских купцов патроны возложить на нескольких саррафов.
Комната опустела.
– Надо подумать...
– сказал мне удрученно сардар.
– Близятся тяжелые дни. Надо найти пути для переброски вещей с того берега Аракса...
Я ничего не говорил сардару о своих планах, и он не был в курсе моих дел. Я не доверял окружавшим его людям. Не могло быть, чтобы в ставке Саттар-хана не было ни одного царского шпиона. Из осторожности я не говорил при посторонних даже о самых обыкновенных вещах, касающихся царского консульства.
Нина должна была выехать рано утром. Выйдя от Саттар-хана, я опять пошел к ней. Тахмина-ханум была еще там. Она и Зейнаб, съежившись, сидели на диване.
Вместе со мной в комнату вошла и жена Минасяна Шушаник. Видимо, они боялись, что я выкину что-нибудь по случаю выхода Нины замуж.
Нина уже была дома и готовила чай и ужин. Маленький Меджид бегал за ней, радостно повторяя:
– Дядя присол, дядя присол!..
По общему настроению я догадался, что обиженная Зейнаб объявила Нине о своем нежелании дальше работать у нее и ищет случая, чтобы поговорить со мной.
Нина, улыбаясь, поглядывала то на них, то на меня. Покончив с хлопотами Нина, как всегда, взяла меня за руку и, усадив на диван, села рядом. Между нами расположился маленький Меджид. Нина забавлялась с ним, целовала его. Зейнаб удивленно таращила на нее глаза и звала сына к себе, а мальчик, обняв Нину за шею, кричал:
– Не хоцу, не хоцу!..
Видя, что Нина сидит рядом и не меняет своего обычного обращения со мной, Тахмина-ханум удивленно сказала:
– Посмотрите, ради аллаха, на нахальство этой девушки! Наши бы на ее месте умерли со стыда. А эта даже глазом не моргнет, еще улыбается ему...
– У них не может быть постоянства, - уверенно отвечала Зейнаб, покачав головой.
– Они не станут жить с нашими. На что ей теперь мой брат? Обставил квартиру, устроил ей шахскую жизнь, одел, обул, вывел в люди, и довольно, ей только этого и надо было!
Тут не выдержала и Шушаник-ханум, сидевшая, скрестив
– Они все меня обвиняют, - сказала она сокрушенно, обращаясь ко мне. Говорят, что эта девушка, чтоб ей сгореть, не вышла бы замуж за проклятого Аршака, если бы не я. Будто я совратила ее с пути и свела с Аршаком. Я вашего волоска не променяю на сто таких людей, как Аршак. На самом же деле виновата сама девушка, недаром белокурая, все они такие. Наши им не пара. Если ты хочешь жениться, только скажи, клянусь Иисусом, я найду тебе такую девушку, что ахнешь...
Я едва сдерживал себя, чтобы не расхохотаться. Надо было, не возбуждая подозрения, как-то разрядить атмосферу.
– Мы с Ниной простые знакомые, - спокойно сказал я, обращаясь к Зейнаб и Тахмине-ханум.
– Я и не думал жениться на ней.
– Если ты не любил и не имел в виду жениться на ней, зачем же водился с девушкой?, - сердито заявила Тахмина-ханум.
– Разве с девушкой нельзя быть просто знакомым? Обязательно жениться надо?
– Конечно!
– отрезала Тахмина-ханум.
– Неужели нельзя проводить время, как с товарищем?'
– Нельзя, стыдно! У нас это не полагается, - вмешалась Зейнаб.
Нина приготовила ужин.
– Будете кушать?
– спросила она.
– Нет, - ответил я.
– Подождем Аршака.
Тахмина-ханум взяла чадру и со словами:
– Я ухожу!
– вышла из комнаты.
За ней поднялась и Зейнаб.
– Зейнаб, приходите завтра пораньше. Нина уезжает, надо присмотреть за домом, - сказал я, провожая ее.
В одиннадцать часов мы встали из-за ужина. Попрощавшись с Ниной, я и Аршак разошлись по домам.
ОБЪЯСНЕНИЕ С САТТАР-ХАНОМ
Для переброски оружия с того берега Аракса требовалось разрешение Саттар-хана.
Когда я вошел в комнату, сардар ответил на мой поклон, но окинул меня насмешливым взглядом, в котором чувствовалось недовольство.
Я был озадачен, так как ни я, ни другие кавказцы не сделали ничего такого, что бы могло вызвать гнев Саттар-хана.
Я сел. Говорить или объясняться не было возможности, так как у сардара сидели представители населения, пришедшие к нему с жалобой на недостойное поведение некоторых воинов. Они представили Саттар-хану список лиц, замеченных в пьянстве и злоупотреблениях своим положением.
Сардар обещал принять меры к прекращению подобных случаев и к наказанию виновных. После этого он разрешил жалобщикам уйти.
Оставшись со мной наедине, сардар еще раз бросил на меня недовольный взгляд.
– Я заранее знал, что глупо доверять первой попавшейся женщине, - начал он.
– Особенно этим белокурым северянкам, перевернувшим Тавриз вверх дном. А я ведь предупреждал вас, дорогой друг, чтобы вы были осторожным. Теперь извольте, вот вам и ваша любимая и надежная девушка! Нина нас предала. Ее только и не хватало.