Тайфун
Шрифт:
– Это тебе сейчас и эксперты не скажут - известка все вытравила.
– А босоножки?
– Черт их знает, - начал злиться Виктор Гаврилович дотошностью жены. Вот привезут труп, пойдешь посмотришь. Может, и опознаешь, - заключил он насмешливо. Глянул на часы.
– Ну я пошел в столовую. Вечером, наверное, задержусь - вертолеты и корабли должны выйти на поиск.
– Звони если что, - попросила Софья Борисовна.
6
Труп женщины привезли в гарнизон после обеда и выставили в Доме офицеров. Обмытый, подгримированный, одетый в предположительно такое платье, какое было на женщине в день убийства: крепдешиновое с крупными ярко-оранжевыми
Первыми на опознание пригласили холостяков. Впускали по одному и заставляли внимательно осматривать тело со всех сторон. И пока они обходили труп, капитан Врабий не спускал с их лиц напряженного взгляда, будто просвечивал каждого насквозь лазером, желая по дрогнувшему мускулу или мимолетному смятению определить преступника.
Холостяков в наличии оказалось шестеро, да ещё двое находились в отпуске. Как ни напрягал зрение следователь по особо важным делам, как ни пытался проникнуть в чужую тайну, скрытую не только телесной оболочкой, а и не менее твердой волей (слабохарактерный на убийство не пошел бы), заподозрить кого-то в содеянном не смог: офицеры без особого волнения осматривали труп и все как один отвечали однозначно: эту женщину они никогда не видели. И не один не высказал предположение, кто бы мог сделать такое. Оставалось допросить отпускников. Но оба были далеко - один на Украине у родителей, второй в санатории под Москвой. Да и их можно было без допроса сбрасывать со счета: у первого, по рассказам товарищей, в Киеве живет невеста, он поехал жениться; второй в предположительное время убийства находился в командировке на Камчатке.
Пригласили на опознание женщин. И тут дело пошло живее - сразу начали высказываться предположения, называться имена офицеров, которых частенько посещали то Дашки, то Машки. Больше всех звучали фамилии Захарова и Гончарова. Оба летчика, лихие парни - "прожженные ловеласы", как окрестила их жена начальника штаба Эмма Анучина. А вот жена заместителя командира эскадрильи майора Филатова, по мнению Врабия, кое-что опознала из вещей - с удивлением и страхом застыла у босоножек, не отводя от них взгляда.
– Вы на ком-то видели такие босоножки?
– спросил капитан.
Софья Борисовна машинально кивнула, но тут же смущенно добавила:
– Но пока не припомню на ком... Ведь таких босоножек много.
Врабию показалось, что майорша лукавит: такие босоножки с элегантными тонкими, как паутинка, тесемками, с золотой каемкой на носке в хабаровских магазинах не продавались. Да и вообще - экземпляр редкостный. Эксперты предположили, что босоножки ручной работы первоклассного мастера.
– Постарайтесь вспомнить, - настойчивее попросил капитан.
– Босоножки необыкновенные. И обратите внимание на платье. Может, оно вам что подскажет?
– Нет, это платье я ни на ком не видела, - пожала плечами Софья Борисовна и перевела взгляд на пальцы левой руки убитой. Спросила осторожно: - А перстня не было?
– Скорее всего, был. Но преступник вряд ли оставил бы его. Вы на ком-то видели перстень?
Софья Борисовна отрицательно мотнула головой.
– Перстень мог бы что-то подсказать.
– Помолчала.
– Нет, эту женщину я не знала.
– И пошла к двери.
Следователь проводил её долгим взглядом, заподозрив женщину в неискренности. Что-то она знала, но рассказать не захотела. Почему?..
Софья Борисовна не шла, а бежала в штаб к мужу. Босоножки она,
В штабе Софью Борисовну хорошо знали, и часовой без вопросов пропустил её.
– Ну, Витюнчик, быть тебе генералом!
– с порога начала Софья Борисовна.
– Держись за стул, чтоб не упасть, какую новость я тебе сейчас сообщу.
– И многозначно подняла палец.
– Я опознала убитую!
Виктор Гаврилович с недоверием и улыбкой посмотрел на жену. Но не спрашивал, зная, что жена долго не удержит потрясающее известие.
– Ни за что не догадаешься, а может, и не поверишь.
– Потомила та мужа ещё немного молчанием и выпалила: - Ольга Родионова! По босоножкам я её узнала. Помнишь, когда помолвку их отмечали, она в них щеголяла?
– По босоножкам?
– усмехнулся Виктор Гаврилович.
– Любопытно. Может, ты и отпечатки их каблучков запомнила?
– Не смейся, и следователь обратил на них внимание. Таких я ни на ком не видела. Да и вспомни, когда она исчезла. Как раз полгода назад. И никого не предупредила, ни с кем не попрощалась. Такого не могло быть, женщина она интеллигентная.
– Выходит по твоему, Владимир Васильевич задушил жену и бросил в яму?
– А ты исключаешь это?
– Ты с ума сошла, Софа. Чтобы Владимир Васильевич поднял руку на женщину...
– Ну да, он такой благородный, положительный, никогда даже матом не выругался. Ты забываешь, что в ревности человек становится зверем.
– А у Владимира был повод ревновать?
– А что, нет? Вспомни, где он её подцепил? Разве она не изменила первому мужу? И здесь перед каждым кокетничала... в город чуть ли не каждый день шастала. В конце-концов не наше это дело, следователи разберутся. Я о тебе думаю и пока капитану ничего не сказала. Мои показания тебе не помешают?
Виктор Гаврилович неопределенно пожал плечами.
7
Сообщение Софьи Борисовны в корне изменило ход следствия и направило его в одно русло. Что эти босоножки видели на ногах жены Родионова подтвердили и другие женщины, дружившие с Ольгой. Опознает ли их сам подполковник Родионов?
Следователь дождался командира эскадрильи и пригласил его в Дом офицеров. Едва подошли к трупу, Врабий, кивнув на босоножки, спросил:
– Вам знакома эта обувка?
По лицу подполковника пробежала тень удивления и страха. Но лишь на секунду: офицер умел владеть собой. Подошел ближе и стал пристальнее рассматривать тонкие полоски кожи, охватывающие щиколотки. Долго молчал. Думал.