Таймири
Шрифт:
Она чуть не смахнула с подоконника горшок с геранью, когда открывала форточку. Протяжная стена кустарника отделяла садовый участок от глинистой дороги, за которой темнел небольшой овражек с клокочущим на дне ручьем. На другом краю канавы начиналась усыпанная желтыми иголками солнечная опушка с пухлыми кронами низеньких деревец да живописными островками зелени.
— Если уж идти гулять, то, пожалуй, туда, — сказала Сэй-Тэнь. — Даже в сосновом лесу массива я не встречала такого буйства красок.
— В лес? Одобряю твой выбор, — усмехнулся часовщик. —
Через канаву был перекинут старый мост. Некоторых досок там недоставало, а некоторые наполовину прогнили, так что приходилось смотреть в оба, чтобы ненароком не угодить в дыру. Всю дорогу до моста Сэй-Тэнь нарочно не поднимала ноги, взметая в воздух облака пыли. Норкладд шел позади и знай посмеивался: до чего же забавная гостья! Сам он редко хаживал этой дорогой и в лесу бывал нечасто. А она словно разбудила его после навязчивого, утомительного сна, где были только часы, часы да часы. И злополучная кукушка. Сэй-Тэнь радовалась, как дитя. На опушке одна сосна опрометчиво оттопырила нижнюю ветку, за что была весьма сурово наказана. Сэй-Тэнь — настоящее наказание! — болталась на ветке, как обезьянка, и без устали хохотала. Глядя на ее причуды, Норкладд сдержанно улыбался, а думы у него были самые светлые.
В этот день она впервые попробовала малину и незамедлительно ею объелась.
— Вот что я говорил? — ласково журил ее Норкладд, помешивая в глиняной кружке какую-то настойку. — Переборщишь — живот разболится.
— Я до последнего не верила, что от такой вкуснятины может что-нибудь разболеться, — жалобно ответила Сэй-Тэнь. — Спорим, любой бы на моем месте не удержался.
— Просто признайся, что ты несусветная лакомка.
Внезапно часовщик воскликнул: «Ой!» — хлопнул себя по лбу и объявил, что у него возникла гениальная идея.
— Подержи-ка кружку, а я сбегаю, подправлю кое-какой механизм. Помнишь тот полуразобранный брегет?
— А что в кружке? — на всякий случай поинтересовалась несусветная лакомка.
— Этот сироп продлевает молодость, и я готовлю его для одной особы, которая придет сегодня пополудни, — таинственно сообщил Норкладд. — Лучше не пей. Тебе ни к чему, — небрежно добавил он и исчез за дверью.
Прошло пять долгих, соблазнительных минут.
«Ну да, как это мне ни к чему? — обиженно думала Сэй-Тэнь. — Вчера под глазом обнаружилась новая морщинка, а он говорит, ни к чему!»
Она прислушалась: Норкладд гремел и грохотал во дворе, налаживая механизм тех самых часов, у которых не ладилось с боем. Они были круглые и плоские, как брегет, но не смогли бы поместиться в кармане ни у одного уважаемого джентльмена. Впрочем, для неуважаемого они тоже были великоваты. Как-никак размером с садовую клумбу. Сэй-Тэнь еще не знала, живут ли в стране «Внутрифонтании» великаны, но эти часы явно принадлежали какому-то Гулливеру.
Перед искушением она не устояла. Покачала в руке чашку, поразглядывала коричневую жидкость — и сдалась.
«Норкладд не сильно рассердится, если я отопью глоток, — решила она. — В конце концов, не ему
Изрядно намучившись со стальными пружинами, одна из которых угодила ему прямо в лоб, Норкладд вернулся в дом, весь покрытый испариной.
— Ну как, я помолодела? — невинно улыбаясь, спросила Сэй-Тэнь.
Тот упал на стул и расхохотался.
— Ты о лекарстве? Насчет «помолодела» не уверен, но, полагаю, живот больше не болит.
Живот действительно не болел.
— Предатель! — разобиделась Сэй-Тэнь. — Значит, про эликсир молодости ты наврал?
— Не наврал, а лишь чуточку приукрасил правду, — ответил Норкладд, прикладывая к синяку черпак. — Потому что иначе ты бы эту гадость и в рот не взяла.
— Прохиндей! — крикнула та. — Обманщик! — И швырнула в него подушкой.
Норкладд латал свои дорожные брюки, а Сэй-Тэнь протирала мокрой тряпкой башмаки, когда в комнату вбежал раскрасневшийся мальчуган (двери в дом часовщика почти всегда были настежь — заходи, кто хочешь!).
— Учитель, новость дня! — отдышавшись, объявил он. — Ребята затеяли на озере рыбалку, хотят выловить гигантскую щуку!
— Не может быть! Ту самую рыбу-монстра?! — воскликнул Норкладд, отложив шитье. — А что за наживка? Уж не мотыль ли?
— Никак нет, учитель! Изловили соседскую несушку и теперь собираются общипывать! — доложил мальчишка. — Когда я уходил, курица еще кудахтала, — ухмыляясь, добавил он.
— Утешительное известие, — саркастически отозвался часовщик. Спустя пару минут он, Сэй-Тэнь и мальчуган летели к озеру, как три… нет, как две торпеды. Сэй-Тэнь за ними едва поспевала и скоро стала выбиваться из сил.
— У госпожи Ликерны будет разрыв сердца! — восклицал на бегу Норкладд.
— Эти сорванцы спят и видят, как бы ей досадить. А ведь добрейшей души женщина!
Малыш, прозванный Фильтром за особую нелюбовь к избранным овощам в супах, обернулся и крикнул:
— Сюда!
Норкладд резко свернул направо, в редкую рощицу, за которой обозначились края широкого водоема.
«Вода в этом озере наверняка такая же прозрачная, как и в том, куда однажды сорвалась яхта Кэйтайрона», — перейдя на шаг, подумала Сэй-Тэнь. Сердце стучало уже не в груди, а где-то в горле, и, казалось, вот-вот выпрыгнет наружу.
По глади озера сновали суматошные водомерки, к берегу неторопливой волной прибивало водоросли и мелкий мусор. А у воды толпилась детвора — босоногие мальчишки в изношенных майках и шортах. Чумазые, диковатые, они были похожи на беспризорников. Один держал под мышкой несчастную птицу, которая не переставала хлопать крыльями и надсадно кричать. Хвост у нее был ободран и розовел на фоне майки нескладным обрубком, а пух хлопьями валялся на утоптанной траве.
Высунув кончик языка, высокий рябой юнец методично выдергивал перышко за перышком и весьма бы в этом деле преуспел, если бы на поляну, как тролль из табакерки, не выскочил часовщик. Он яростно размахивал руками и явно хотел что-то сказать, но из-за сильной одышки у него получалось выговорить лишь отдельные слова.