Таймлесс. Изумрудная книга
Шрифт:
— Каждый раз количество пра-пра-приставок меняется, — заметил Химериус. — На вашем месте я просто называл бы его «наш жирный предок».
Я постаралась не заметить его последних слов и сосредоточилась на том, чтобы тихо перескочить через скрипучие ступеньки. Через несколько минут я абсолютно бесшумно открыла ход за картиной. Вечером мистер Бернхард смазал старый механизм машинным маслом. Кроме того, он сделал засов на двери, ведущей в ванную и на лестницу. Сначала я сомневалась, нужно ли их запирать. Ведь если мне придётся вернуться за пределами тайного хода, я сама для себя отрежу путь обратно к хронографу.
— Ну,
— Перьями я вполне доволен, а вот пуха и у меня нет, чего и тебе не желаю, — сказал Химериус, затем он пропал, а вместе с ним и хронограф.
Я глубоко вздохнула, но затхлый воздух в маленьком проходе не очень-то помогал бороться с головокружением. Немного пошатываясь, я выпрямилась, покрепче стиснула в руке фонарик Ника и отворила дверь на лестницу. Когда я отодвинула картину, дверь выла и поскрипывала как в классическом фильме ужасов.
— Вот и ты, наконец, — прошептал Лукас, который ждал меня с другой стороны картины, тоже вооружившись карманным фонариком. — Я уже на миг подумал, было, что это какое-нибудь привидение, ровно в полночь…
— В пижаме с кроликом Питером?
— Я тут немного выпил… после того раза… но я так рад, что оказался прав, что в сундуке именно то, о чём мы думали.
— Да. И, к счастью, хронограф до сих пор работает. У меня ровно час, как мы и договаривались.
— Тогда пошли скорей отсюда, пока он снова не раскричался и не перебудил весь дом.
— Кто? — встревожено зашептала я.
— Ну, маленький Гарри! У него там зубы режутся или ещё что-то вроде того. Но орёт он почище любой сирены.
— Дядя Гарри?
— Ариста говорит, надо давать ему покричать в воспитательных целях, иначе он вырастет тюфяком. Но это не способна выдержать ни одна живая душа. Иногда я пробираюсь к нему тайком. Одним тюфяком больше, одним меньше, какая, в сущности, разница. Когда я начинаю напевать ему о лисице, которая украла утёнка, он замолкает.
— Бедный дядя Гарри. Я бы сказала, классический случай подавления в раннем детстве, — не удивительно, что сегодня он так обожает охоту, может пристрелить любую дикую зверюшку: утку, оленя, кабана, но с особенным наслаждением охотится на лис. Дядя Гарри возглавляет общество по возобновлению массовой охоты на лис в Глосестершире. — Может, выберешь какую-нибудь другую песню? И купи ему плюшевого лисёнка.
Мы незамеченными пробрались в библиотеку. Лукас закрыл за нами дверь, повернул в замке ключ и облегчённо вздохнул:
— Так, этот этап позади.
В комнате до моего времени почти ничего не изменилось, только два кресла у камина были обтянуты другой тканью — шотландская клетка в зелёных и голубых тонах, а в моём времени на креслах красовались кремового цвета розы, сами кресла, сколько я себя помню, были сочно-зелёными. На столике между ними стоял чайник с печуркой, две чашки и… я закрыла глаза и открыла их снова — нет, моё зрение меня не подвело! Там была тарелка с бутербродами! Никакого тебе сухого печенья или приторных
— Если ты проголодалась, прошу… — сказал он, но я в это время уже схватила первый бутерброд и вонзилась в него зубами.
— Ты спасаешь мне жизнь! — воскликнула я с набитым ртом. Но тут же кое о чём вспомнила. — Но это, случайно, не вяленая колбаса?
— Нет. Огурец и сосиски, — сказал Лукас. — У тебя усталый вид!
— У тебя тоже.
— Я всё ещё не могу успокоиться после событий вчерашнего вечера. Перед тем, как встретить тебя, я, как уже говорил, позволил себе пропустить бокал виски. Или два бокальчика. При этом я уяснил для себя две вещи… да, бери и эти бутерброды тоже, не стесняйся. И пережёвывай как следует. А то я уже начинаю бояться, когда ты так заглатываешь, не прожевав.
— Продолжай, — сказала я. О боже! От еды становилось так хорошо!
Мне казалось, никогда раньше я не ела таких восхитительных бутербродов.
— Какие такие две вещи ты для себя уяснил?
— Итак, вещь первая: хотя мне очень приятно с тобой видеться, наши встречи должны состояться в более отдалённом будущем, лишь так мы сможем продвинуться в наших поисках. Как можно ближе к году твоего рождения.
До того момента я, наверное, пойму, что собираются сделать Люси и Пол, и каковы их мотивы. И уж наверняка, я буду знать больше, чем сегодня. Это значит, в следующий раз мы встретимся с тобой в 1993 году. Тогда я смогу помочь тебе в том, что касается предстоящего бала.
Да, его слова звучали очень логично.
— И вещь вторая: всё это станет возможным лишь в том случае, если мне удастся пробраться как можно дальше в Ложу хранителей, во Внутренний круг.
Я энергично закивала. Говорить я не могла, потому что рот мой был занят.
— Пока что всё идёт по плану, — взгляд Лукаса упал на фамильный герб Монтроузов, висевший над камином. Меч, увитый розами, а под ним надпись «НІС RHODOS, НІС SALTA», что значило «Покажи, что можешь на самом деле». — Пусть даже с самого начала моё положение в Ложе было довольно высоким — ведь представители рода Монтроузов были одними из основателей этого союза, к тому же, я женат на возможной носительнице гена по линии Жадеита! Честно говоря, мне не хотелось напрягаться и вникать во все перипетии слишком уж глубоко, но теперь я просто обязан действовать, теперь понятно, как мне нужно поступить. Ради тебя, Люси и Пола я могу даже подобраться к самому Кеннету де Виллеру, моему начальнику. Не знаю, получится ли осуществить такой план, но…
— Конечно, получится! Ты даже станешь Магистром Ложи, — сказала я и стряхнула крошки со своей пижамы. Я еле удержалась от довольной отрыжки. Как же замечательно наконец наесться как следует.
— Дай-ка подумать, в 1993 году ты будешь…
— Тс-с-с! — Лукас наклонился ко мне и приложил палец к губам. — Я не хочу этого слышать. Возможно, это не так уж разумно с моей стороны, но мне совершенно не хочется знать, что ждёт меня в будущем, если это, конечно, не касается нашего сегодняшнего вопроса. До нашей следующей встречи мне предстоит ещё прожить тридцать семь лет, и мне хочется провести их как можно более… э-хм… беззаботно. Понимаешь?